В этих гнилых стенах

Все так же уставившись в пол, она робко повернулась ко мне спиной, указывая на свое предплечье.

– Застежка на гильзе заела… Помоги снять.

– Да, конечно.

Приблизившись, я осмотрел довольно простой механизм, быстро определив корень проблемы.

– Там надо чем‐нибудь поддеть… – прошептала девушка и, подняв вторую руку к прическе, протянула мне шпильку для волос.

Аккуратно орудуя женским аксессуаром, я подцепил кончик заевшей пластинки, и с легким щелчком застежка распалась на две половинки. Девушка сняла протез, и я увидел короткую культю, которая свисала с правого предплечья.

Стыдливо девушка поспешила надеть другой протез, телесного цвета – вот почему я не заметил его сразу. Он был зеркальной копией левой руки. Крепление выглядело как модный браслет, полностью скрывая место соединения. Глядя на слившиеся воедино тело и механический гаджет, я понимал, что разглядеть его в обычной обстановке практически невозможно. «Черт, эта штука наверняка стоит целое состояние», – подумал я, вспоминая виденные мной ранее протезы, отличавшиеся от этого, как стадо ящериц от динозавра.

Я предположил, что девушка старалась использовать протез как можно реже. Тихое жужжание новейших движков все же выдавало ее. Хоть и почти неслышное благодаря всяким там модернизациям, но… в полной тишине я его различить сумел. А значит, смогут и другие.

На мгновение я представил, что она испытывает, ловя на себе заинтересованные взгляды. Конечно, среди тех, кто узнавал ее тайну, были и сочувствующие, и безразличные, но, зная мир внутри куполов, я не сомневался, что в большинстве этих взглядов сквозили издевка и насмешка. Неудивительно, что она такая пугливая…

Вспомнился момент, когда я, будучи школьником, стал свидетелем бесчеловечного поступка. Один идиот отобрал у девочки-инвалида протез руки, а затем с воплями и насмешками принялся убегать от нее, размахивая устройством, как пират трофейным флагом с потопленного корабля. Девочка плакала, просила вернуть, кричала, что его легко сломать… Зрелище было, мягко говоря, мерзкое. Тогда я впервые понял, что значит быть не таким, как все. Другим. Какое же это испытание… тем более для ребенка.

Я помню это как сейчас: меня переполнила ярость. Несмотря на то, что парень был на несколько лет старше, я подскочил к нему и с неожиданной для меня самого злостью перехватил и вывернул его запястье. Раздался хруст, протез вылетел из покалеченной руки, сам парень громко закричал, упав на колени. Подоспевшие ребята оттащили меня в сторону… Помню, как невесть откуда взявшийся комендант что‐то кричал мне в лицо, держа за плечо, но я его не слышал. Я вырвался и бросился ловить протез под ногами толпы, собравшейся вокруг забияки. Поймав, бережно отнес его рыдающей девочке, пытающейся закрыть лицо второй искусственной рукой…

Взглянув на меня, Ната вздрогнула:

– Ч-что с тобой? Ты сейчас обозлился на меня за что‐то?..

– Нет, ты чего, – хрипло ответил я и прикрыл глаза, пережидая приступ ярости. – Ты тут ни при чем. Вспомнил кое-что неприятное.

Она нерешительно промолчала. Красная пелена спала с моих глаз, и я поспешил сменить тему:

– Я и не заметил всего этого… сразу.

– Еще бы. Знаешь, сколько он стоит… – Она все еще не поднимала глаз. – Прости. Я теперь никуда не хочу идти…

– Ната, сегодня твой день рождения. Мама там одна отдувается, – раздался знакомый голос Винчи, уже гораздо менее роботизированный. Я подумал – неужели этот чертов компьютер выдал меня нарочно, когда я пришел? Или это стандартная настройка впускать всех? Хотя я, скорее, преувеличиваю и Ната давно предупредила Винчи меня впустить.

– Отстань, – прошептала Ната, стиснув зубы.

– Мои сенсоры считали на ее лице сильное беспокойство. Ты нужна ей, – продолжила Да Винчи ангельски невинным голоском.

– Эй, ну ты чего? – напористо, как я думал, спросил я и сам услышал, как фальшиво это прозвучало. Но не потому, что я был неискренен, нет. Просто я во все глаза разглядывал только что снятый навороченный девайс, который привел меня в настоящий, неподдельный восторг. Нержавеющая сталь, вероятно медицинская, блестела и сверкала в ярком освещении огромной комнаты, словно бриллиант под солнечными лучами, разбрасывая яркие блики во все стороны. Стилизованные языки пламени струились по всей длине протеза, будто огненная река. Кисть так вообще бомба: матовая поверхность создавала впечатление надетой на руку тканевой перчатки, неотличимой от настоящей, но при этом чувствовалось, что, если понадобится, этой кистью можно запросто раздробить все кости при рукопожатии. В целом весь механизм снаружи выглядел как часть суперсовременного робота.

Спохватившись, я перевел виноватый взгляд на девушку, пристально наблюдающую за мной.

– Ты вообще не должен был этого видеть, – произнесла наконец она и со вздохом упала на стул, глядя на кисть, больше напоминавшую руку мертвяка.

– А мне этот больше нравится! – Я улыбнулся, указывая глазами на чудо-устройство. – Может, в нем пойдешь?

– Нет, это рабочий. Там много гостей, которые не в курсе… ну…

– Ну… – протянул я. – И что?

– Не хочу давать им повод для сплетен.