В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее

– Братан, приди в себя, – сказал мне Оуэн. – Остался еще один.

– Нет. Нет. Должен быть… другой способ.

– Гребаная чушь, – проворчал Оуэн. – Раньше ты посылал к Сэлу без всяких проблем. А сейчас… у тебя, что, сука, нервы сдали?

– Чувак, я ничего не помню… хорошо, это было раньше. Ну… осталось в прошлом, и сейчас не имеет значения. Я больше так не могу. Извини.

За моей спиной послышалась какая-то суматоха, и ТиДжей крикнул:

– Эй! Стой! Не надо!

Он орал Кевину, парню-баскетболисту. Но тот уже рванул к ограждению. Кевин прыгнул, приземлился на середине изгороди и уцепился пальцами за крюки в звеньях. Он быстро взобрался к колючей проволоке и…

И упал. Ударился о землю, как манекен для краш-тестов. Безвольный мертвый груз. Под лицом – лужа крови. Части черепа как не бывало.

Я не слышал никакого выстрела. Покрутил головой в поисках стрелка. И не увидел ни одного. Какие-то птицы, оседлав теплые восходящие потоки воздуха, скользили на распростертых крыльях, лениво кружась над нашими головами. Может быть, грифы, для которых звуки смерти как обеденный колокольчик.

– Придурочный долбоеб, – сказал ТиДжей. – Он, чо, думал, мы все здесь только потому, что не умеем лазать по заборам? Черт побери, знал бы я, что он такой умный, взял бы в подсобке стремянку и дал ему.

Подростка, выглядевшего как Джона Хилл, просто парализовало от страха. Руки все еще связаны за спиной, глаза широко открыты, губы побелели, а рот так крепко сжат, словно он пытается остановить идущую из него кровь. Оуэн подошел к нему и приставил к затылку пистолет.

– Проверь его, иначе мы сами займемся им. Им и всеми остальными, кто пройдет через ворота. Уже достаточно плохо, что здесь рыщет гребаный Карлос. А теперь умножим его на три, на шесть или на двенадцать. Федералы придут сюда через месяц и не найдут ничего, кроме огрызков мяса, костей и ползающих ночных кошмаров. Ну, жена ждет меня дома, и я собираюсь к ней вернуться. И к нашему пацану. Федералы оставили нас здесь. Чтобы нас разорвали на куски. Чтобы мы все получили по полной. Но когда в конце концов ворота откроются и они признают всех чистыми, я отсюда выйду на своих ногах. Как человек. Помогай мне или нет. Решать тебе.

– Открой рот, дебил, – сказал я парнишке, – иначе он прострелит тебе голову.

Парень подчинился. Я оттянул его нижнюю губу, потом верхнюю. У него были брекеты. И больше я ничего не увидел.

– Он в порядке.

– Ты уверен? – с сомнением спросил Оуэн.

– Ага.

Оуэн спрятал пистолет и обычным перочинным ножом освободил подростку руки.

– Как тебя зовут, пацан?

– Кори. Мне кажется, я сейчас отключусь.

Оуэн взял перевернутое кресло-каталку, поставил его прямо и сказал:

– Лучше посиди, иначе упадешь.

Кори сел и обхватил голову руками, пытаясь проснуться от того, что он, безусловно, посчитал кошмарным сном. Оуэн, ТиДжей и Брюс Каталка уволокли тело баскетболиста от забора, вероятно собираясь бросить его в огонь. Еще кости для кучи.

– Это неправильно, – горячо сказал кто-то за моей спиной. – Почему они разрешают это? Где правительство? Где армия? Где полиция?

Это был тот самый парень, которого я проверил первым, Тим, ботаник.

– Мне кажется, что мы сами по себе, чувак, – ответил я ему, не поворачивая головы.

Мужики точно волокли тело баскетболиста к огню. Я не мог на это смотреть и повернулся к Тиму, сидевшему на траве, скрестив ноги.

– Эй, я не думаю, что можно сидеть на траве. Они взбесятся.

– Почему?

– Вероятно… это огорчает Карлоса.

– Кто такой Карлос?

– Понятия не имею. Садовник? Я сам вроде как только что здесь нарисовался.

И тут я что-то услышал, какой-то гул у моих ног. Слабый, как будто кто-то недалеко пользовался отбойным молотком или врубил по-настоящему басовый музон. Нет, это не звук, просто земля затряслась. И тут все забегали и закричали. ТиДжей бросился к нам, размахивая руками.

– Встань! Встань с земли!

Это наконец-то убедило Тима, который подобрал ноги, чтобы встать…

Внезапно его лицо застыло, на нем появились удивление и потрясение, челюсть отвисла, рот безуспешно пытался произнести какие-то слова. Его глаза встретились с моими, и я подумал, что именно так смотрят люди, когда в них внезапно вонзают нож в темном переулке.

– Эй, ты…

Он завыл от боли и попытался поднять себя с земли, но выглядел так, будто его зад приклеился к траве. Он опять закричал, искаженный, прерывистый звук, словно прошедший через микрофон, обрезающий почти все частоты.

Призвав на помощь неистовую животную силу лисы, отгрызающей себе лапу, чтобы вырваться из ловушки, Тим поставил ноги под собой и изо всех своих сил толкнул тело вверх, с земли. На мгновение он сумел подняться с травы, и я увидел то, что держало его. Как будто он высрал из себя спагетти. Пучок тонких извивающихся щупалец, поворачивающихся, изгибающихся и крутящихся. Прокладывающих снизу дорогу в кишки, как веревочки кукловода.