В горах Памира и Тянь-Шаня

Вообще нужно сказать, что нигде не гибнет так много народу в горных экспедициях, как на переправах. Не от лавин, не от обвалов или селей, не от морозов или метелей гибнут люди, а гибнут чаще всего именно на переправах, в воде. Причем происходит это обычно от неопытности, от пренебрежения к опасности. Не умеют люди переправляться, а лезут в реку. Например, переправляться через реку верхом, надев ботинки с триконями да еще засунув их в стремена поглубже, — это просто самоубийство. Если лошадь повалило водой, то ее всадник погиб. Нельзя переправляться через горные реки там, где есть камни и так глубоко, что лошадь может поплыть; нельзя, не имея опыта, переправляться пешком через горные реки, если вода выше колена и уклон велик. Это могут делать только опытные люди. Нельзя переправляться, не выбрав маршрут точно. Нельзя переправляться босиком и в одиночку. Вообще человеку, который не знает, как переправляться через горные реки, делать это без проводника нельзя.

Если человека сбило быстрым течением и он вынужден плыть по неглубокой горной реке, он находится в страшной опасности. Достаточно течению даже не сильно ударить человека о камни спиной, боком или головой, чтобы его оглушило на минуту, — как его мгновенно подхватит течением и начнет бить о камни, крутить. Это конец.

Мы выехали рано утром: пятнадцать лошадей под вьюком, двое караванщиков, Султан и я. Мы шли по галечникам, описывая широкую дугу, так, чтобы переправляться через реки, слагающие Муксу, по отдельности, до того как они сольются вместе. Уже на первой переправе через Саукдару нам досталось. Даже по дороге сюда, в Алтынмазар, мы с трудом переправились через нее, хотя это было вечером, когда была еще малая вода и она только начала прибывать. А ведь Саукдара довольно длинная река, и поэтому за ночь большая вода от подтаявших накануне льдов еще не проходит и утром в реке воды еще очень много.

Султан проехался вверх, вниз по берегу в поисках переправы, посмотрел, подумал и наконец показал направление. Первый караванщик, взяв в повод одну из вьючных лошадей, пошел на пересечение реки, беря чуть вкось так, чтобы течение не било в бок, а било вкось и сзади. Вслед за первой вьючной под наши крики «Осторожно!» двинулись и другие, одна за другой, одна за другой.

Сначала все шло благополучно. Крупные, тяжело, но в меру загруженные лошади постепенно входили в кипящую Саукдару. Глубже, глубже, вот уже по брюхо, вода лижет вьюк, вот мгновение — и против вьюка вскипает и поднимается бурун, а вот лошадь почти ложится боком на воду, изо всех сил упираясь ногами, чтобы ее не повалило. Вот опадает бурун, значит, стало мельче, еще немного, еще, и вот бурун исчез. Значит, у лошади в воде только ноги. Мельче, мельче, и вот лошадь выходит на мелководье.

Но вот одну лошадь повалило течением и понесло. Султан с криком понесся на своем жеребце вниз по берегу реки, влетел в воду наперерез, поймал чомбур (повод) лошади, которую уже крутила и захлестывала вода, и, хлеща камчой, поволок к берегу. Минута — и лошадь поймала дно ногами и пошла к берегу.

Почти такая же судьба постигла и меня. Султан был прав: Кульджа была небольшая, и, когда мы вошли в самую глубокую воду, под самую сильную струю и вздувшийся бурун у бока лошади стал захлестывать через холку, Кульджу стало валить течением. В тот же момент Султан влетел в воду, встал чуть выше по течению, прикрывая меня своим рослым жеребцом от сильного течения, подхватил и чуть поддержал за узду мою лошадь. Бурун опал, Кульджа опять твердо уперлась в дно, и мы с Султаном стремя в стремя выбрались на берег.

Ведь вот все видел, черт, своими желтыми глазами и как вовремя подскочил!

Я молча пожал ему руку. А он мигнул, мол, что я говорил. Говорить тут было невозможно. Саукдара, желто-коричневая, как густой кофе, кипящая, с взлетающими на два-три метра над рекой брызгами, заглушала любой крик, а не то что разговор.

Затем мы долго шли по сухому галечнику до Каинды. Через Каинды перебрались легко и двинулись вдоль великолепно отполированной отвесной стены хребта. Когда видишь стены нашего метрополитена, то поражаешься большой площади полированных каменных стен. А тут мы шли несколько километров вдоль отвесного полированного бока горы, имеющего сотни метров высоты. Именно полированного, а не просто гладкого! Вот как обработал эту стенку отступивший ныне ледник! Затем мы подошли к Баландкиику, вошли в устье и, немного пройдя по галечникам вверх, пришли в небольшой облепиховый лесок и стали вьючить дрова, которые были прежде завезены сюда. Пока Султан вьючился, я прошел немного вверх по долине Баландкиика. Березняки и облепишники несколькими островками были разбросаны здесь в его русле.