В краю саванн

Баобаб увешан «обезьяньим хлебом» — так называют плоды этого дерева. Мы не раз видели, как при приближении людей с дерева проворно спрыгивали крупные рыжие мартышки. Пытаемся сбить несколько плодов. Для этого надо разорвать плотную, крепкую, как веревка, плодоножку метровой длины. Плоды баобаба овальной формы, заостренные на концах. Длина их около 30 сантиметров, вес 1–3 килограмма. Снаружи плод покрыт твердой темно-зеленой бархатистой кожурой, которая при созревании плода становится желтоватой. «Обезьяний хлеб» находится внутри плода и представляет собой беловатую массу с серыми ядрами. Этой массой лакомятся и люди.

Чтобы сфотографировать гигантский баобаб, приходится долго отступать в саванну, натыкаясь на острые сучки сухого, негниющего валежника. Сероватые шарики растения крам-крам, унизанные острыми иголками с крючками на конце, впиваются в брюки и начинают колоть ноги. И снова бежит навстречу саванна, белеют в ее бурых травах арбузы и беловатые калебасные тыквы, иногда мелькают бродящие по саванне охотники с длинноствольными ружьями местного производства и узлами на головах.

Наш Секу не любит останавливаться даже перед дорожным знаком, который этого требует. Но зато он тормозит, когда посреди дороги застывают коровы, бродящие по саванне в поисках корма. Малийские шоферы весьма деликатны с животными, не кричат на них, ждут, пока те сами уступят дорогу.

Километра за два до крупного притока Нигера, реки Бани, лесистая саванна сменяется травянистой. Солнце успело выжечь зеленый цвет, и травы теперь' имеют неопределенную серовато-желтоватую окраску. Бани переезжаем по только что построенному мосту. Еще год назад переправа осуществлялась с помощью медлительного парома.

Сразу за рекой начинается самый тяжелый двухсоткилометровый участок неасфальтироваиной дороги между Сегу и Саном. Колеса машины врезаются в толстый слой красной пыли, плюхаются в ямы. В автобусе висит густое красноватое облако. Ближайшие соседи стали едва различимы. Встречная машина становится наказанием. Пыль в носу, в ушах, на зубах. Разговоры прекращаются, некоторые закрывают глаза. Страдаем не только мы, но и природа. Метров на тридцать вокруг дороги кустарники и деревья густо облеплены пылью. Такая езда длится несколько часов. Ближе к Сану пыли стало меньше, и мы вздохнули с облегчением. Вскоре показались городские кварталы Сана с довольно многочисленными домами европейского типа. В стороне виднеется высокая красивая мечеть — единственная достопримечательность этого города.

Секу останавливает автобус перед низким одноэтажным каменным зданием и объявляет, что это кемпинг. Возле кемпинга под открытым небом возвышается большая печь с куполообразным верхом. Из-под заслонки торчат концы жарящихся бараньих ног. Около печи стоит толстый африканец средних лет в белой рубахе и широких штанах с намотанным на шею красным полосатым шарфом.

Нам предстоит заказать обед. Но хозяин называет слишком высокую цену, и разговоры о том, сколько мы платили в Сегу, не производят на него никакого впечатления. Тогда решаем отправиться в соседнее заведение. Тут хозяин сразу же идет на уступки.

На обеих щеках хозяина от глаз до подбородка проложены две глубокие темные борозды. На висках тоже по пять параллельных шрамов. В Мали до сих пор встречаются люди, даже дети, с различной татуировкой на лице. Особенно эффектны насечки на лицах моей и бобо. Наш хозяин принадлежит к народности бобо. На мой вопрос о происхождении насечек он ответил, что когда-то бобо воевали с другими племенами. Чтобы в бою не перепутать своих с врагами, бобо стали делать такие насечки. Теперь войн нет, но насечки вошли в традицию. Насечки делают в раннем детстве, и хозяин не помнит, когда это было.

Пока готовится обед, отправляемся осматривать город. В малийских городах существует, так сказать, два центра. Базар — центр торговой и деловой жизни, мечеть — центр религиозной жизни. Направляемся сначала к мечети, которая возвышается на огромной немощеной площади. Высота мечети равна двух-трех-этажному дому. Стены оштукатурены и выбелены.