В любви и боли. Противостояние. Том второй

Но мне ничего не помогло и уж тем более мои бессмысленные потуги одновременно визуально расслабиться (да, конечно, на трясущихся коленках, и особенно в момент, когда я пыталась их расставить в стороны по гладкому паркету подиума) и подготовиться изнутри к твоему возможному "вторжению". Я вскрикнула, неосознанно вздрогнула и дернулась, но на вряд ли бы мне хватило сил подскочить, если бы это действительно оказалось чем-то непредвиденно ужасным и болезненным, даже если бы ты вогнал в эти секунды в мой позвоночник несколько длинных спиц. Нет, это был самый банальный вскрик запредельного ужаса, моего переоцененного выжидания. И это оказалось всего лишь легкое, хотя и весьма чувственное касание чего-то неожиданного мягкого, холодного и… растекающегося густой вязкой жидкостью по самому нежному участку моего трясущегося тела.

— Эллис, я же просил тебя. РАССЛАБЬСЯ, — тогда почему я не слышу в твоем голосе ничего схожего с нотками сдержанного недовольства?

Скажи спасибо, что я попросту резко замерла сразу же после того, как поняла, что ты чем-то лил мне на мой копчик, вернее, под ним, на самую вершину-точку начала линии промежности. Несколько густых капель заскользили прохладными змейками по траектории наклона прямиком по чувствительной границе между холмиками ягодиц. Сказать, что я прифигела и обомлела, окончательно теряя связь со всем, что происходит и с собственным здравым разумом? Возможно. Если бы большую часть происходящего со мной не совершали именно твои руки.

Расслабиться? Как? В моей голове лопались кровавыми всполохами макрогалактики нейронов, выжигая на хрен термоядерными кольцами взрывных волн все, что еще совсем недавно оставалось от моего трезвого рассудка и тлеющих искр немощной реверсии. Секунду назад мне хотелось умереть от нереальной боли двух слившихся источников кровоточащей сущности и горящих телесных ран, а теперь… Теперь я сдерживала стоны под атакой воскресшего физического и… психического возбуждения. И снова виновником его реанимирования оказался ты. Твои изощренные, безжалостные пальцы. Боже, всего несколько капель какой-то жидкости (крема, масла или геля?), и мои стенавшие под следами-отметин наконечника стека оголенные раны запульсировали болезненно-сладкой истомой, ударив неожиданной ответной судорогой эрогенного сжатия по внутренним стенкам влагалища. А когда эта вязкая струйка побежала еще дальше, скользнув по опухшей вагинальной впадинке и защекотав по воспаленным складкам и лепесткам вульвы, мой клитор едва не взорвался преждевременным оргазмом еще до того, как она успела до него добраться и до того… как твои невесомые подушечки пальцев подхватили с поверхности онемевшей киски эти самые капли.

Вот тогда я не просто застонала и снова дернулась, невольно поддавшись вперед и беспомощно, со всей дури вцепилась пальцами в покрывало и простыни. Я буквально задохнулась, совершенно не соображая и не зная о чем тебя просить и умолять — чтобы ты прекратил так надо мной издеваться или таки довел меня до очередной и самой непредсказуемой развязки. Разве можно творить подобные несовместимые с жизнью пытки над надломленной психикой и растерзанным тобою телом?

— Эллис, расслабь мышцы, иначе будет больно.

Пожалуйста, умоляю, хватит. Я больше не могу сходить с ума от твоих безумных американских горок. От давления твоих фаланг, размазывающих и растягивающих скользкие капли какой-то жидкости вместе с моими новыми порциями вагинальных выделений по моей промежности, по тугим стянутым складочкам колечка ануса. Ох, черт. Мне итак больно, но это… совсем иная боль, слишком сладкая и блаженная, даже с режущими вспышками по ранам и сопротивляющимся тугим мышцам сфинктера. Ведь она вызвана твоими пальцами их неожиданным плавным и беспрепятственным проникновением вглубь анального прохода. И мне снова приходиться вздрагивать, задыхаться от стона, перенапрягать мышцы. Ты будто прорезал меня изнутри тысячью микротрещинами, которые все одновременно взвыли и вспыхнули острой стягивающей болью-наслаждением. И чем дальше ты продолжал проникать в меня пальцами, размазывая и покрывая изнутри стенки ануса скользкой пленкой смазывающего вещества тем томительней и глубже отдавались вторящим трением глубоких толчков в моем изнывающем влагалище. Боль сошла практически на нет уже через несколько секунд, разливаясь по эрогенным зонам и перевозбужденным мышцам (даже в голове) невыносимым удовольствием разрастающейся в глубь и вширь запредельной эйфорией.

— Предупреждаю сразу, — ты вдруг вытащил из меня оба пальца (и я тут же едва не заскулила от резкого приступа убийственного разочарования), положив ладонь под копчик и нажимом всех фаланг на чувствительные холмики ягодиц, развел обе половинки над моей пылающей промежностью как можно еще шире. — Будешь сжиматься, будет еще больней.

Больней чем за несколько секунд до этого? Fuck.

Господи, зачем ты остановился? Но если боль будет такой же сумасшедшей, выбивающей за пределы реальности последующими ударами нереального экстаза, бога ради… Я уже сама ее хочу.