В ожидании августа

Комната гигантских размеров поделена шкафами на две неравные части. Столы сотрудников стоят справа под окнами, слева – у стены. У одних светло, у других полумрак, свет горит постоянно, даже в самые солнечные дни. Два отдела, абсолютно автономных, связанных лишь единым начальником свыше. У меня – работа со СМИ, пять сотрудников без меня и зама, старый начальник только что вышел на пенсию. Мы с ним попрощались на площадке у выхода.

– Этот, сученок, даже простым спецом не захотел меня оставить в отделе. А я мог бы еще целых пять лет сидеть на договоре.

– Вы, наверное, надоели ему, ворчали много, – неудачно пошутил я.

– Подожди, ты тоже не юноша, он и с тобой также поступит…

– Да за эти десять лет, что мне трубить, столько еще воды утечет… Знал бы кто, где мы будем.

– Эту ставку он своей секретарше отдаст, чтобы дрючить ее…

– Так, стоп… Можно без подробностей. Я все равно пока никого не знаю. Да и женщина, неприлично…

– Только не строй из себя целку, ладно? Я тебя, Андрюха, хоть и косвенно, но знаю лет 20? Так? Когда ты еще только осваивал коридоры «КП», я уже несколько лет собкорил по Черноземной зоне…

– Может, ты обижен на меня? – Перешел я на ты. – Поверь, я на твою должность не рвался. Решение о твоем увольнении было принято еще полгода назад. Ты знал об этом. А там: я ли пришел, кто-то другой, какая разница. У тебя хорошее перо, ты владеешь тридцатью буквами алфавита. Не пропадешь, тебя с руками заберет к себе любая газета-журнал…

– Ладно, старина, прости, ты здесь явно ни при чем… Только обидно. Я начинал, раскручивал дело, один, ведь никого не было. Никто не знал, что такое пресс-релиз подготовить. Командир старый любил меня…

– Помнишь картину – «Всё в прошлом»? Не уподобляйся. Извини, что так жестко. Но даже в присутствии меня, знающего тебя, не стоит проявлять слабость.

– Ничего не буду говорить тебе о людях, сам разберешься. Моих сотрудников почти не осталось. Одни ссыкухи какие-то: дочки, невестки, родственники…

– И не надо, давай обнимемся на прощанье. И до будущих встреч на каких-нибудь тусовках…

Вернулся я на темную сторону обжитого параллелепипеда, прошел к рабочему месту, включил компьютер и только успел поднять голову от стола, как увидел женщину, присаживающуюся на гостевой стул. Высокая, худая, проще сказать, тощая, в сером платье со сборочками у горла, в теплых серых чулках и коричневых туфлях. Почему-то от нее совсем не пахло духами.

– Ваш заместитель, – подает мне руку, длинную, узкую и совсем холодную. – Зовут меня Нинель Иосифовна, по мужу Першина…

– Вы здоровы? – искренне спрашиваю я. – У вас совсем ледяная рука.

– Видимо, малокровие… А так я здорова. – Женщина смущена, расстроена, взволнована.

– А почему «по мужу»?

– Я не стала после развода менять фамилию на свою…

– А что Костик – ваш муж?

– Вы его знаете! Он так и предполагал, что вы – и есть мой новый начальник. Просил вам кланяться. Я с ним вчера разговаривала…

– Спасибо, правда, мы не виделись лет десять…

– Семь, почти восемь…

Интересный был человек Костик Першин. Приехавший из глухой провинции на журфак и поступивший, он не захотел уезжать из столицы. Мотался по углам да общежитиям, перебивался случайными заработками в газетенках, пока вдруг не очутился в Совмине РФ. Как мог попасть человек без московской прописки в пресс-службу правительства, уму непостижимо. Более того, он вырос там до ведущего специалиста, перезнакомился со всеми нужными и ненужными людьми из медиамира, держал в столе толстенные кляссеры, приспособленные для хранения визиток. Накануне праздников звонил всем с утра до ночи, поздравлял от «себя лично, от пресс-службы и руководства».

История с пропиской как-то всплыла, была страшная ругань, его быстро и тихо убрали. Без прописки, естественно. Тогда он, наконец-то, удачно женился на москвичке. Как они делили жилье с Нинель, не знаю. Но она отзывалась о нем хорошо, я это понял после разговора сегодня.

– У вас есть личные дела сотрудников? – спросил я.

– Конечно! Но лучше бы было, Андрей Юрьевич, собрать нас всех вместе. Сегодня, прямо сейчас. Простите, что сую свой нос…

– Нет, дайте мне объективки, чтобы в кадры не лезть, я посмотрю, а после обеда соберемся.

– Как прикажите.

Она встала, склонив туловище, как штангенциркуль, пополам, отряхнула оборки на платье, повернулась словно солдат через левое плечо и пошла в конец кабинета. «Наверное, с умыслом сидит в конце кабинета: начальник впереди, заместитель – сзади. – Подумал я. – Чтобы всех видеть, за всеми был пригляд».

Или, может быть, я ошибаюсь?