В полдень на солнечной стороне

На самом деле Петухов страдал оттого, что танцевать не умел, а пробовать стеснялся.

Махоткина говорила:

- Вот! Женщина-станочница в аккуратности куда способнее мужчин! И брак боится допустить, и прогулов не допускает.

- Правильно! - поддержал её Гусев. - Наукой доказано: существует сто десять тысяч запахов, и женщина их лучше мужчины различает, обоняние у ней тоньше: не пьет, не курит, и вся чувствительность у нес больше развита.

Махоткина вздохнула:

- Побудешь вдовой, так и выпить, и закурить хочется, когда горе гложет.

Гарбузов сообщил сияя:

- Дети у меня подходящие растут! Я своего Кольку за то, что он из радиоприёмника все внутренности вытащил, чтобы самому разобраться, что там к чему, хотел, значит, за ухо, а он меня осадил: «Вы, - говорит, - нас, детей, за людей не считаете, а потом из нас ученые вырастают». Видали, какой! Ну, я ему...

- И напрасно! - заметил Клочков. - Стремление к высшему - это самое лучшее в человеке. - Потом, обратившись к Глухову, сказал: - Телеграфный аппарат изобрел Морзе - живописец. Телефон - Александр Белл. Пароход - подмастерье ювелира Фултон. Прядильную машину - Родион Глинков. В основе всегда наблюдательность, ассоциативность мышления, его целеустремленность. Один из изобретателей сверхскорострельного пулемёта долго мучился с ударным бойком, любой прочности металл ломался от перегрузки. Совсем зашёл в тупик. Но однажды заметил, как, прогибаясь, доска не сломалась под колесами грузовика. Осенило - упругость! Использовал сплав бериллиевой бронзы - и такой из неё боек вышел, выдержал все испытания.

Пояснил:

- Но осеняет только тогда, когда всё твоё сознание длительно подчинено искомому, то есть труду мысли, никогда, ни при каких обстоятельствах не гаснущей мысли, всепоглощающей тебя, как цель жизни.

Золотухин, кивнув на Петухова, сказал Глухову, что парень оказался толковым, не поддался на засахаривание. Сообразил, что в передовики надо продираться, как всё равно к расчётному параметру, без льготных допусков и припусков, на полной чистоте.

- Так я же как лучше хотел! - сказал Глухов.

- Кому лучше, тебе или ему? Со скороспелой славой люди только страдают, потом - тебе шумиха, а нам - разговоры в цехе неприятные. - Пообещал значительно: - Он ещё себя покажет! На этом деле он в главном выявился. Рабочая совесть, она свою вершину всегда возьмет, одолеет.

Провожая расходящихся гостей, супруги Золотухины каждому вручали пакеты с теми яствами, которые были на столе.

Говорили строго:

- Согласно местному правильному обычаю, чтобы гость потом приятно откушал и приятно вспомнил хозяев! Уж вы возьмите, пожалуйста, - и оглядывались на Зульфию и Фатьму, которые кланялись гостям, стесняясь подавать им руку...

Возвращаясь, Соня сказала вздохнув:

- Вот мы с тобой семейные, а ни разу так вот в гости никого не звали.

   — Позовем! - бодро сказал Петухов. - У меня получка теперь побольше. Купим барана и позовем на плов. Нугмановы помогут сготовить.

- Гриша, - тихо спросила Соня, - а может, это несолидно, - столько времени живем, а всё одни?

- То есть как это одни? Мы с тобой всегда вместе!

- А может, мне тебя одного мало?

- Дотанцевалась! Соображаешь, что мне сейчас в глаза сказала? - возмутился Петухов.

- Я про ребёночка! - жалобно произнесла Соня.

- Ну что ж, можно! - степенно разрешил Петухов. - Как у всех, так и у нас, вполне возможно.

Соня сказала шепотом:

- Я, кажется, уже ...

Петухов остановился, ошеломлённый, но тут же деловито заявил:

- Завтра подам заявление на площадь, а то у Нугмановых тесновато нам втроём будет.

Соня проговорила неуверенно:

- Ещё неизвестно, что у меня получится. Правда, опытные женщины говорили: раз не тошнит, - может быть, девочка.

- А почему не тошнит? - насторожился Петухов. - В самолёте же говорила: слабая на тошноту.

- От высоты только.

- А ты ешь побольше для здоровья и вообще... - посоветовал Петухов.

- Ты что? Мальчика вздумал заказывать, а девочку не хочешь? - обиделась Соня.

- Мне хоть лягушку, хоть зверюшку, как у той царицы, лишь бы твое, то есть наше с тобой! - воскликнул Петухов и прижал, уже осторожно, к себе Соню, заметив при этом: - Может, танцевать тебе не следовало. - Поправился: - Я же не из ревности говорю, а по соображению, что ему там могло повредить...

На следующий день, обуваясь, чтобы идти на работу, Соня спросила, разглядывая свой ботинок:

- Гриша, ты чего это тут понаделал?

- Шипы набил, - сказал Петухов, - как на футбольных бутсах, чтобы не поскользнулась. А то упадешь, ушибешь...

Они ушли на завод, преисполненные тем новым, что сделало их существование на земле как-то особо значительным и ответственным за все, что на ней есть и что будет.

34

Глухов водил по заводу военных во главе с генералом так, как это умеют делать все опытные директора - зигзагами.