В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня

ство», «Отец солдата» раскрыли чрезвычайно важный

аспект героической темы. И в этом их великое,

непреходящее значение.

«Живые и мертвые» Александра Столпера по роману

Константина Симонова оказались фильмом, открывшим

новый аспект бессмертной темы. Это было раздумье о том,

как люди, втянутые в водоворот великой войны, обретают

силы не только проявить личное мужество, но и взять на

себя ответственность за свой полк, дивизию, армию, всю

страну. Раздумье о судьбах Родины, волнующие и

документально точные картины тех горьких и великих дней,

когда в муках, крови, трагедийных ситуациях являлись

ростки грядущей победы,— вот что привлекло читателей и

зрителей к роману и фильму.

Почему фильм «Живые и мертвые» смотрели с таким

волнением не только участники войны, но и молодежь, не

пережившая тех страшных испытаний? Да потому, что

зрители увидели то, что они давно хотели увидеть,—

художественное объяснение того, что случилось летом и осенью

сорок первого года. Вчерашние солдаты узнавали в героях

фильма самих себя, молодежь — своих отцов и старших

братьев. И в журналисте Синцове, и в генерале Серпили-

пе, и в том старшине, который сохранил боевое знамя, и

в танкисте Иванове, «на фамилии которого вся Россия

255

держится»,—во всех этих персонажах фильма зрители

видели саму историю.

Эпизод с танкистом Ивановым заслуживает того,

чтобы на нем остановиться подробнее. Как известно, осенью

сорок первого года под Москвой сложилась труднейшая

обстановка. Гитлеровский таран пробивал заслоны и

устремлялся дальше на восток. Наши дивизии оказывались в

окружении, снова вступали в бой, снова шли по лесам,

бойцы выходили из «котлов» и снова попадали в «котлы»,

и казалось, что нет силы, способной остановить грозного

врага. Но эти силы нашлись. В ходе кровопролитных

сражений формировались, вступали в бой новые соединения.

Танкист Иванов, которого Синцов встретил в лесу, и был

характернейшей фигурой того времени — времени

страшных, невиданных в истории испытаний, когда обстановка

менялась в день по три-четыре раза. Олег Ефремов

передал в Иванове то, что и создало тогда перелом,— веру и

твердость.

Люди выходят из окружений, пробираясь по лесам, мимо

дорог, забитых вражеской техникой. Некоторые из них,

увидев гибель своей части, потеряли уверенность, что

врага вообще можно остановить, что есть сила, которая

способна преградить путь этому стальному потоку,

рвущемуся к Москве. А здесь на пеньке сидит офицер в танковом

шлеме и спокойно отдает приказания. Он говорит таким

тоном, что каждому начинает казаться, будто этот парень

отлично знает, что надо делать для победы. Можно

сказать, что Иванов ничего не знал, что он вроде бы

занимался «самодеятельностью»,— и это будет неправдой. Он знал

более важное, чем планы ближайшего штаба,— он знал ту

истину, что как бы там ни было, а нужно воевать, нужно

и можно остановить врага. Он был уверен в победе.

В характере генерала Серпилина, танкиста Иванова,

журналиста Синцова авторы фильма уловили основное в

самом движении истории, помогли зрителю понять

происходившее осенью сорок первого года не только логически,

но и эмоционально, образно.

Александр Столпер чрезвычайно бережно, с глубоким

пониманием того, к какой святой теме он прикоснулся,

прочитал роман Константина Симонова. Поэтому в фильме

так тщательно подобраны актеры — это тоже не часто

бывает в нашем кино. Даже самые маленькие роли сделаны

филигранно, с поразительной достоверностью. Вспомним

бойкого, говорливого и бесстрашного фотокорреспондента.

Или вихрастого, совсем юного и потому такого серьезного

комбата Рябченко. Или старую рабочую женщину, при-

256

шедшую на фронт, чтобы своими добрыми руками

Перевязывать раненых (артистка В. Телегина). Или политрука

Малинина (артист А. Глазырин). Сколько на фронте было

таких невидных, но чутких сердцем людей, умевших в то

трудное время сохранить твердость духа. Или того

глупого, но вполне усвоившего все приемы подозрительности и

недоверия к людям лейтенанта (О. Табаков).

Наша критика много писала об Анатолии Папанове,

своеобразно и талантливо сыгравшем сложную роль

генерала Серпилина, умеющего сдержать свою боль от

перенесенной несправедливости перед лицом того огромного, ни с

чем не сравнимого испытания, взятого народом на свои

плечи; о Кирилле Лаврове, передавшем напряженную

внутреннюю жизнь Синцова, журналиста, ставшего боевым

командиром.

«Они не знали еще...» — этот авторский рефрен

проходит через весь фильм. И мы видим, как люди, которые

действительно не знали, что с ними будет завтра, не

представляли всю обстановку на фронте, протянувшемся от

Арктики до Черноморья, выполняли свой долг так, словно

лично от каждого из них зависела судьба Родины, как

только и может выполнить его человек, всем существом своим

верящий в идеалы нашего общества.

Фильмы о крупных сражениях Великой Отечественной

войны, созданные в послевоенные годы, назывались

художественно-документальными. Но их, за исключением разве

картины И. Савченко «Третий удар», где был передан

размах боевых операций, нельзя назвать ни документальными,

ни художественными.

Подлинно художественными стали «Баллада о