В ритме времени. Кинематографический процесс сегодня

подо Ржевом». Оно приходит на память всякий раз, когда

раздумываешь о подвиге людей, сокрушивших фашизм.

Большой русский поэт говорит от имени тех, кто пал за

правое дело. Нет, это не зависть к тем, кто остался жить,

а великий, полный силы завет живым, взволнованное

слово о судьбах Отчизны. В строках, исполненных

внутренней силы и проникнутых задушевным лиризмом,

содержится мысль о бессмертии людей, отдавших жизнь «за

279

дело святое». Они, боровшиеся за счастье будущих

поколений, с полным правом могут сказать:

«...В нем, том счастье, бесспорная

Наша кровная часть,

Наша, смертью оборванная,

Вера, ненависть, страсть.

Наше все! Не слукавили

Мы в суровой борьбе,

Все отдав, не оставили

Ничего при себе».

Чудесное стихотворение — настоящая жемчужина

русской поэзии — вызывает целый поток чувств: и щемящую

сердце горечь непоправимой утраты, и высокую гордость

за людей, чей подвиг принес нам безграничное счастье, и

сознание величия и неодолимости того дела, за которое

сражались и проливали свою кровь эти люди.

Спор

продолжается

Литература и кино — это огромный раздел

киноведения. При рассмотрении его можно вычленить по крайней

мере две проблемы.

Первая, как бы лежащая на поверхности, — это

проблема экранизации литературных произведений. И вторая,

пожалуй, не менее, а может быть, и более важная

проблема— воздействие идейно-эстетической системы

литературы, способов художественного постижения мира в

литературном наследии на кинематограф как иной, новый вид

искусства, на его, кинематографа, структуру, образный

строй, язык, стиль, на его, кинематографа, поступательное

развитие.

Обе эти проблемы взаимосвязаны.

Лев Толстой был запечатлен на пленке. Максим

Горький писал в своем репортаже с Нижегородской ярмарки

об одном из первых «иллюзионов» в России. Нет точных

сведений о том, был ли знаком Чехов с первыми шагами

кинематографа и как он оценивал эти шаги. Люмьеров-

ские ленты появились в Москве в 1896 году — через год

после того, как они были показаны в Париже, в кафе на

бульваре Капуцинок. И наверное, их видел писатель, как

и многие другие его великие современники, тем более что

эти ленты впервые шли в помещении театра Корша.

Но вряд ли это имеет большое значение для

рассматриваемой темы — литература и кино. В ту пору

кинематограф в России считался (за исключением репортажных

съемок) неким иностранным аттракционом, и не более

того. Первый игровой фильм в нашей стране был поставлен

через четыре года после смерти А. П. Чехова.. Но

любопытно, что еще через год появилась и первая экранизация

рассказа А. П. Чехова и сразу же на экранах замелькали

имена — Пушкин, Толстой, Достоевский.

Кинематограф спешил, если можно так сказать,

«оккупировать», «захватить» чуть ли не всю классическую

литературу. Но даже тогда, когда к экранизациям

привлекались видные артисты Художественного театра, все равно

эти ленты редко выходили за круг все того же

«иллюзиона». Не удалась «Русская золотая серия» — попытка экра-

281

низировать сразу всю классику. Впрочем, не удалась

подобная попытка и в западном кино. Правда, нельзя не

отметить, что в дореволюционном кино были и творческие

экранизации, например, «Пиковая дама» и «Отец Сергий»

Я. Протазанова, появлялись интересные экранизации и

в кино зарубежном.

Но только тогда, когда кино обрело свой язык, свою

структуру, только после открытий чисто

кинематографического порядка, кино Гриффита и Штрогейма, Чаплина и

Флаэрти, Эйзенштейна и Пудовкина оказалось способным

если не раскрыть все богатство художественного

произведения, то, во всяком случае, выявить некоторые его

существенные стороны.

Когда французская группа «Фильм д'ар» попыталась

перенести буквалистски на экран театральные пьесы

вместе с театральной манерой игры выдающихся актеров того

времени, она потерпела поражение. Позже фильм этой

серии «Смерть герцога Гиза» стал символом «антикино».

Нет нужды, касаясь данной темы, подробно говорить о

том, что кинематограф, рожденный Октябрем, дал экрану

второе дыхание, наглядно показав, что «чудо XX века»

способно стать подлинным искусством и не только

отражать, но и преображать мир. Творчество лучших

советских кинорежиссеров 20—30-х годов не только двинуло

вперед образную систему экрана, но и создало новую

художественную систему. Литература в этом процессе

играла существенную роль — и непосредственно и

опосредованно. Литература вступила в контакт с многими

произведениями классиков мирового кино.

Но этот контакт был не прост — спор о плодотворности

или неплодотворности экранизации прозы и театральной

драматургии с большой остротой развернулся в 20-е годы.

Он (правда, уже в более спокойных и умеренных тонах)

продолжается в киноведении и по сию пору.

Сергей Юткевич в своей исключительно

содержательной монографии «Шекспир и кино» дал характеристику

всех наиболее значительных экранизаций пьес Шекспира.

Он исследует шекспировские работы Орсона Уэллса и

Григория Козинцева, Лоренса Оливье и Акиры Куросавы,

делится своим большим и плодотворным творческим опытом.

Автор исследования справедливо подчеркнул, что

механическое перенесение на экран театральных мизансцен и

сценических навыков актерской игры был присущ не