В самой глубине

Вы не понимаете, сказал Роджер. Мы говорили об этом, но если бы она могла вернуться, она бы вернулась. Мы ждали ее. Где же она? Значит, что-то не дает ей вернуться домой. У нее теперь другая жизнь? Или она умерла. В любом случае мы здесь, если она захочет найти нас; мы никогда не уезжали, чтобы она всегда могла вернуться. Он внимательно смотрел на меня. Вы должны это понимать. Почему вы не искали вашу маму раньше?

Я искала.

Но перестали.

Да.

Почему?

По той же причине, наверно. Ей не нужно было уходить. Она сама так захотела. Думаю, это так или иначе было у нее в крови. Но, я думаю, теперь ей нужно, чтобы я нашла ее.

Ну что ж. Тогда идем в бассейн. Вы даже можете не заходить в воду, если не захотите. Можете побыть с краю. Это пойдет вам на пользу.

Я подумала, что поспорю с ним, но, когда все начали собирать вещи – надевать шлепанцы, собирать сумки, – я стала собираться с ними. Я почувствовала, что так будет лучше всего. Они были словно армия, и я внезапно, необъяснимым образом тоже втянулась с ними. Я пожелала – ни с того ни с сего, такое глубинное, почти болезненное чувство – большую семью, такую, чтобы не уместиться в обычную машину, целый автобус родных людей, и я в хвосте.

В бассейне образовался затор перед кассой, так что я отправилась в раздевалку одна. Было два часа дня, и людей почти не было. Под душем стояла одна голая женщина. Может быть, когда я стану старше, я тоже стану регулярно ходить в бассейн или еще куда-то, установлю себе какой-нибудь режим, порядок, налажу жизнь. Кабинок там не было. Я нашла свободное место и стала переодеваться. Купальник, который дала мне Лора, оказался узковат на бедрах и внизу. Я набрала вес. Опустив взгляд, я отметила, что стала больше походить на тебя. Я не могла сказать с уверенностью, что я чувствую на этот счет. Как будто чем ближе я физически подходила к тому, чтобы найти тебя, тем больше становилась похожей на тебя. Вошла Лора со всеми детьми.

Гретель, Гретель, сказала Вайолет, тебя не пустят, если ты не примешь душ.

Я вообще-то не принимаю душ.

Совсем никогда?

Совсем.

Мне дали на руки младенца. Он, похоже, понял, что я ему не гожусь, и разорался так, что побагровел, а потом срыгнул мне на купальник.

Теперь тебе придется принять душ, сказала Вайолет, явно довольная собой.

Отступать было поздно. В длинном окне позади бассейна я увидела свое размытое отражение, белый круг на месте лица и бесформенные ноги. От хлорки в воздухе першило в горле. Я не понимала, зачем оказалась здесь. В воде отражались лестницы на вышки для ныряния. Вайолет поднималась на одну из них: с маленькой головкой, в ярко-зеленом купальнике, с тонкими, как у насекомых, ручками и ножками. Роджер позвал ее по имени. Я видела Лору в лягушатнике, качавшую младенца. Крыша качнулась и оказалась под моими руками; окна щелкнули и загудели. Я слышала, как громыхает шлюз рядом с нашей лодкой, как затворы размашисто открываются и закрываются. Я видела тебя на крыше лодки, с раскинутыми руками, хотя воздушного змея заметно не было, твой рот был раскрыт в крике, но слова уносил ветер, прежде чем они долетали до меня.

Я не видела падения Вайолет, но услышала всплеск. Она была зеленым неровным пятном под водой. С другого конца бассейна бежала блондинистая спасательница. Я встала на самый край, и мне показалось, что я что-то вижу на дне бассейна, над металлической лестницей в углу. Я шагнула вперед и упала в воду.

Вода была холоднее, чем я ожидала. Вайолет была подо мной и продолжала погружаться. Я нырнула за ней, держа глаза открытыми в хлорированной воде. За металлической лестницей возникло движение. Когда я взглянула в ту сторону, Бонак устремился к нам, оттолкнувшись от плиток пола и подтянув ноги к животу. Его горло было бледным и тяжелым, его хвост раскачивался из стороны в сторону. Он был доисторического вида, угловатый и в золотистых пятнах; внизу возникла белая вспышка. Его длинная непроницаемая морда была повернута к нам.

Я схватила Вайолет за лямки купальника, присела на дно бассейна и оттолкнулась обеими ногами. Поверхность воды казалась очень высоко. Я видела искаженные фигуры людей вдоль края бассейна, различала цвета их одежды, их движущиеся руки. Воздух горел во мне. Вайолет кашляла и пихалась. Ее рука заехала мне по носу. Вода окрасилась кровью. Кто-то вытаскивал меня; край бассейна ободрал мне лодыжки. Шум накатывал слоями, так что я не слышала кричащего младенца и криков Лоры, пока не встала на ноги. Я посмотрела на воду, ища там что-то забытое, притаившееся за лестницей или ползущее по дну, всплывающее, пробирающееся через лягушатник, приближаясь к нам.

Четыре

Тук-тук, волк

Я решила, что сойду с ума, если не буду работать, что нам пойдет на пользу порядок, что мы не можем продолжать так вечно, и я сказала тебе, что по утрам один час должна быть тишина.

Тишина? Переспрашиваешь ты, как будто впервые слышишь это слово.

Да, говорю я. Тишина. Должна на самом деле быть тишина. Ты можешь сидеть со мной в гостиной, но я работаю, так что тебе надо сидеть тихо. Молча. Тебе надо сидеть молча.