В широком прокате

– Кому? – я была сбита с толку её таинственной просьбой, но тут же смекнула: – Дэвиду?

– Дэвиду, – эхом повторила сценаристка. – То, что у нас с ним перемирие, не значит, что я раскрыла для него свои объятия.

Едва удержавшись от смешка, я уточнила:

– Если вы не заметили, я всего лишь актриса, и не могу управлять съёмками вместо режиссёра. Я ни на что не влияю, а только делаю то, что велят.

– Влияешь, – убеждённо сказала женщина. – Штильман высокого мнения о тебе. И он хочет, чтобы ты исполнила главную роль.

Я опустила взгляд, чтобы не выдать самодовольной (и такой постыдной) радости.

– Для меня любой мой сценарий, – жалобно вымолвила Лола, – как ребёнок. Я отдаю своё дитя в руки деспота. Элизабет, пожалуйста, защити моё дитя, – она сложила руки в умоляющем жесте. – Я вверяю его тебе. И, если ты будешь чувствовать, что нужно сыграть по-своему, что нужно пойти вопреки воле Дэвида, – играй по-своему. Делай всё, что тебе хочется. Пообещай мне!

– Я…

– Пообещай мне! – громко потребовала Андерсон.

– Хорошо, обещаю, – быстро выпалила я, чтобы только успокоить её.

– Спасибо, – она фамильярно похлопала меня по щеке и, потеряв всякий интерес к моей персоне, направилась к выходу из зала.

Когда я поведала Джен о разговоре со сценаристкой, которая с каждой минутой всё больше и больше пугала своим сумасбродством, та безучастно пожала плечами:

– Чего ещё ожидать от этой поехавшей. Не бери в голову. Лучше порадуйся получению главной роли. Хотя в данном контексте сомнительно назвать это удачей.

Глава 11

Мы набросились на работу так яростно, как алкоголик после завязки набрасывается на двойной виски. Кажется, даже удалось позабыть, что мы находимся в плену, а не на привычных съёмках.

Поначалу протестуя против беспощадно откровенных идей, посеянных в недрах сценария, мы всё же молчаливо согласились на его реализацию, ибо не признать свежесть истории, её животрепещущую актуальность, её остроту было бы нелепо. Никто и не заметил, в какой момент закипела работа над фильмом: только что мы маялись от безделья – и вот уже не знаем, за что схватиться, чтобы всё успеть и всё продумать как следует.

С распределением ролей проблем не возникло, так как Лола создавала будущий фильм с учётом имеющихся здесь актёров. Но, как это всегда и бывает, не каждый остался доволен своей ролью. Поэтому кто-то всеми силами пытался расширить своего персонажа, кто-то – перестроить его характер, а кто-то – и вовсе поменяться ролями с другим актёром, что на деле означало нагло отобрать чужую роль. В этом смысле с Дэвидом нам повезло: он никому не позволял манипулировать собой на этой почве и железным голосом отражал подобные просьбы:

– Это не обсуждается. Я уже всё решил.

Пока Штильман вместе с оператором-постановщиком Марком Вонгом и художником-постановщиком Тессой Ламарк колдовал над раскадровками и художественными решениями фильма, а продюсерский штаб под руководством Вики Вишневски вовсю трудился над разработкой съёмочного плана, актёрский состав занимался погружением в жизни своих персонажей. Поиск единства со своим героем приводил нас, исполнителей, к тому, что мы стали ещё больше тянуться друг к другу, чтобы, вместе прорабатывая предлагаемые обстоятельства, лучше прочувствовать сложные роли, сотворённые воображением Лолы Андерсон.

Мне предстояло сыграть, как бы банально это ни звучало, Актрису, которая в начале истории находится на светлой стороне, но, постепенно разочаровываясь в свете, оказывается во тьме.

Моё собственное состояние во многом коррелировало с состоянием героини. Я всерьёз задумалась о том, что многие из нас, на самом деле, ничем не лучше Заказчика. Ведь на первых порах пленники бунтовали против своего положения. Они ввязывались в драки с охранниками, на полном серьёзе строили планы о том, как попытаются организовать побег из бункера или отыщут способ дать о себе знать кому-нибудь снаружи. Куда делась решимость выбраться из плена? И почему мы стали меньше переживать из-за близких, которые до сих пор считают нас погибшими?

Ответ крылся в том, что мы сами были такими же наркоманами, как и человек, похитивший нас. Как только мы почуяли аромат творческого процесса, тут же стали похожими на акул, учуявших кровь, поддавшихся инстинкту и набросившихся на изнемогающую жертву.

Мы перестали рваться на волю. А ведь прошёл всего месяц.

Джен досталась роль Музы. У нас было немало совместных сцен, но она, одна из немногих, предпочитала работать по большей части в одиночку. Мне давно было известно о том, что моя близкая подруга не любила долгих репетиций и затянутых разговоров о персонажах, а вместо них вела внутренние диалоги и излагала возможную жизнь своего героя на бумаге, сочиняя его биографию. Таков был её метод, и если он помогал ей лучше вжиться в роль, то я не имела права требовать от неё измены привычке ради моего собственного удобства. По правде, мне хватало и тех коротких бесед, которыми она иногда одаривала меня, чтобы прояснить суть истории и роль в ней наших персонажей.