В широком прокате

– Ничего, я сама виновата, – сказала женщина.

– Я к Лиз, меня Дэвид отправил, можно? – попросил он у неё разрешения.

Сандра, сделав приглашающий жест, пропустила парня в номер и, уходя, иронически заметила, намеренно не глядя в мою сторону:

– Надеюсь, она тебя не съест.

Нортон – как обычно, в своём духе – глянул на меня с притворной опаской и, сделав осторожный шаг, сказал:

– Эй, «малышка на миллион», тебя теперь все боятся. Штильман психует, что съёмки встали. Но прийти и узнать, как у тебя дела и как скоро ты будешь готова к работе, ему страшно. Опасается твоего апперкота.

Я, поначалу напустив на себя максимально суровый вид, не сдержалась и прыснула от смеха.

– Нет, правда, – горячо уверял меня Гарри. – Мы бросали жребий, кто к тебе пойдёт. Эта честь выпала мне. А потом я ещё полчаса стоял под дверью и не осмеливался постучать. Думал, ты с порога свалишь меня удушающим.

– Вообще-то драку развязала не я.

– Ну, слава небесам, – вскрикнул он облегчённо и, с наслаждением переигрывая, по-библейски воздел руки кверху. – Значит, ты на светлой стороне.

– Перестань, Гарри, – попыталась я погасить его оживление. – На самом деле, вся эта ситуация не такая уж и забавная.

– Ладно, – согласился он и присел рядом со мной на краешек кровати. – Раз уж меня избрали для того, чтобы разузнать, как и что будет дальше, тогда, если можешь, поведай мне, в чём дело. Ведь как бы вас ни разводили по разным углам, вам всё равно придётся работать вместе.

– Ты умеешь утешить, – мой сарказм выжал из парня смущённую улыбку. – Но предыстория нашего конфликта очень длинная. А если рассказывать кратко, то ты ничего не поймёшь.

Нортон выжидательно буравил меня взглядом.

– Что ж, – внезапно он растянулся на постели передо мной и закрыл лицо руками, – тогда будем предаваться унынию. Нас никто не может понять, – плаксивым голосом продолжал он, – нам никто не может помочь. Боже, какие мы несчастные!

– Хватит уже паясничать, – я легонько шлёпнула его по груди. – Это ужасно смотрится.

– Я всего лишь тебя пародирую, так что это ты ужасно смотришься.

– Теперь понимаю, почему тебя выперли из учителей. Ты невыносим. Если ты так разговаривал с учениками, странно, что на тебя ещё в суд не подали.

Гарри расхохотался во весь голос.

– Нет, с учениками я вёл себя ещё хуже, – сказал он.

Помолчав, я тихо промолвила:

– Джен не права, но всё-таки немного права.

– Ах, вот оно что! – его брови удивлённо подпрыгнули. – Так стало намного понятнее. Лиз, серьёзно, в чём дело? Что вы не поделили?

И я, сама не знаю, почему, начала излагать ему всё, как на духу. Я разболтала парню обо всём, что случилось со мной за эти месяцы в бункере: о мучительных творческих поисках, об Энрике и Эмили, о Джерри, о котором я к этому моменту и думать забыла, о том, как моя неприязнь к Смит переросла в уважение, о бесперспективном романе Джен и Пола и даже о замершей беременности. Гарри был благодарным слушателем; он ловил каждое моё слово и задавал вопросы, если чего-то недопонимал. Я чувствовала себя так, как, должно быть, верующий чувствует себя на исповеди: чем больше покаяний озвучивалось мною, тем легче становилось на душе.

Окончив свои откровения, я проговорила:

– Больше всего меня пугает мысль: «А вдруг я совершаю неправильный выбор?» Ведь из-за фильма, который мы сейчас снимаем, всё прочее для меня отходит на второй план. Я забиваю даже на дружбу.

– Если ты поцапалась разок с подругой, это не значит, что ты забиваешь на дружбу, – усмехнулся Нортон и вздохнул.

Парень, как и прежде, лежал на краю кровати. Я, обнимая себя за колени, сидела у его ног. Он снял очки, положил их на тумбочку и, зажмурившись, начал массировать глаза большими пальцами.

– Многие женщины, – заговорил он, – по моему мнению, не становятся великими только потому, что спотыкаются на своём пути о мужское достоинство.

Я издала короткий смешок. Гарри отнял руки от лица, взглянул на меня, слегка прищурившись, и улыбнулся, явно польщённый моей реакцией.

– Так уж случается, – продолжил он, – что некоторым людям бывает недостаточно продолжить себя в детях. Они ощущают потребность продолжить себя в чём-то ещё. Они хотят жить вечно, не только передавая свои гены потомкам, но и создавая нечто, о чём будут говорить с восхищением, скажем, через сто лет. И кто-то умеет быть многозадачным, умеет держать фокус одновременно на нескольких вещах, а кому-то это удаётся не так блестяще. И тогда приходится выбирать. Лиз, то, что во время работы многое для тебя отходит на второй план, вовсе никакое не злодеяние. Не все люди обязаны быть одинаковыми, как под линейку. У каждого свои мечты.

– Но что если мои амбиции окажутся пустыми? – вновь озвучила я свой самый большой страх.

– Но ведь и создание семьи не гарантирует тебе вселенского счастья. Семейные дела тоже могут в конечном итоге разочаровать, как бы хорошо всё ни начиналось. И мне кажется, Джен – осознанно или нет – тебя понимает. Она принимает твоё стремление творить, ни на что не отвлекаясь, хоть и не всегда мирится с этим. Иначе вы не дружили бы столько лет. Кстати, давно вы знакомы?