В.В. Тетрадь с рисунками на полях

Но, видно, он все-таки моргнул. Потому что в какой-то момент понял, что лежит, по-прежнему вытаращившись в темноту, но никакой фигуры в двери уже нет. Она растворилась, рассеялась, исчезла.

Снова скрипнула половица. Вася думал, что не бывает страха больше, чем он испытал только что. Но, оказалось, что есть, есть такой страх. Если до этого было холодно только телу, теперь мороз пронизал его всего до кончиков волос – даже зубы оледенели.

Черная фигура не исчезла – она просто ушла. Значит, это не привидение и не дух, это чужой человек. Чужой, который забрался в дом неизвестно зачем – скорее всего, ограбить их и потом убить всех до одного.

Надо было закричать, но Вася не мог. Ни единого звука не вышло из осипшего горла, страх сковал его надежнее любой цепи. Чужой человек наверняка с оружием, если закричать, он вернется и убьет его, а вместе с ним и сестер, просто бесшумно зарежет длинным, как молния, ножом.

А вдруг ему все-таки почудилось? Вася был начитанным мальчиком, он знал, что такое галлюцинации – слуховые и зрительные. Вдруг он просто заболел, лежит в лихорадке, и все это ему только видится? Но чужой, чужой отправился вниз, а там мама, и если он войдет в родительскую комнату, ее никто не защитит.

Не помня себя, он тихонько поднялся с постели и, бесшумно ступая ногами по холодному полу, двинулся к двери. Ах, если бы сейчас ему в руки дали револьвер, уж он бы знал, как остановить черного! Но револьвера нет и, случись чего, придется рассчитывать только на себя – на ноги, руки и зубы. Но главное – голос. Вася мог закричать так, что крик доносился до самых Нижних Котлов. Если надо будет, он закричит, и чужой испугается и убежит. А нет, так сбежится вся мужская прислуга, и мамин брат дядя Паня, живущий сейчас во флигеле, и они не дадут их в обиду – его, и маму, и сестер.

Он не помнил, как спустился по лестнице. Он был легким, и ни одна ступенька не скрипнула под ним предательски, и никто не услышал его. Дверь в родительскую комнату была прикрыта, и он возликовал – черный прошел мимо, он не вошел внутрь! Но это значит, он ходит где-то по дому, и он по-прежнему опасен для всех, кто живет в усадьбе. Значит, надо пойти, разбудить маму и предупредить ее, что по дому ходит чужой. Пусть мама скорее достанет свой револьвер, иначе черный человек всех их убьет!

Вася открыл дверь и ступил в родительскую комнату.

Постель матери была пуста.

Он не успел даже испугаться, как чья-то нечеловечески сильная рука обхватила его лицо, зажав рот и ноздри.

– Тихо, – прошипела темнота, – молчи, или убью!

Вася и сам не понял, почему он сразу не потерял сознание от страха. Вероятно, от беспокойства за мать.

Ладонь, охватившая его лицо, была неожиданно мягкой и пахла выделанной кожей. Вася не сразу понял, что это лайковая перчатка. Привидения перчаток не носят, значит, это все-таки грабитель.

– Где мать? – спросил человек, стоявший за его спиной. Он, видно, почуял, что мальчишка напуган до крайней степени, так напуган, что даже закричать не сможет, и повторил так же тихо, по-змеиному. – Где мать?

– Не знаю, – проговорил Вася, дрожа, – я не знаю…

На самом деле, он, конечно, знал. Он знал, что мать ужасно скучала по отцу, когда тот уезжал надолго и время от времени по ночам, когда ее мучила бессонница, вставала с кровати и отправлялась в мастерскую отца, и, запалив свечи в подсвечнике, рассматривала стоявшие по стенам картины, законченные и только начатые, и наброски – предвестники будущих шедевров, и в картинах этих ей как бы являлся образ самого Верещагина, которого она любила так, как только может женщина любить мужчину. И она смотрела на холсты, и ей становилось легче, и она могла вернуться в угловую комнату и заснуть, как ни в чем не бывало.

Но этого не знал черный человек, и этого никак нельзя было ему говорить.

– Ладно, – сказал черный, – поищем. А ты пока поспи, дети ночью должны спать.

У Васи родилась дикая мысль, что пришелец сейчас возьмет его на руки, поднимется с ним по скрипучей лестнице в детскую, уложит в кровать и начнет убаюкивать страшными сказками, которые так любила читать их нянюшка, говоря, что именно это вот и есть жизнь в ее настоящем виде, без прикрас.

Однако ничего такого, конечно, не случилось. Просто рука, державшая мальчика, оторвалась на несколько мгновений и затем что-то влажное и пахучее прижалось к его лицу. Вася вдохнул запах чего-то сладковатого, прелого, и почувствовал, что проваливается в пустоту…

Черный же человек просто опустил маленькое бездыханное тельце на пол и бесшумно вышел из комнаты.

* * *

Хозяйку дома он застал в мастерской, она стояла возле мольберта, но глядела не на холсты, а почему-то на огромное окно, которое открывало перед ней смутную картину снегопада и пурги, бесновавшейся снаружи дома. По календарю настал уже март, но как это случается в первый месяц весны, ночи в Москве и окрестностях все еще бывали снежные и студеные.