В.В. Тетрадь с рисунками на полях

На большом письменном столе стоял подсвечник с тремя зажженными свечами. Печи уже остыли, и в мастерской было холодно. Лидия Васильевна накинула на плечи теплый шлафрок, а ноги сунула в теплые домашние сапожки, которые специально купил ей муж, чтобы она не простужалась.

– Госпожа Верещагина? – сказал чей-то негромкий голос.

Она вздрогнула и повернула голову. У двери в мастерскую стоял человек в темном длинном пальто. Под колеблющимся светом видно было, что плечи его сделались влажными от растаявшего снега. Свет, даваемый свечами, трепетал, играл с тенью, и лица незваного гостя было не разглядеть, зато хорошо был виден револьвер в его руке.

– Не вздумайте кричать и звать на помощь, – проговорил тот с легким иностранным акцентом. – Вы полностью в моей власти.

– Кто вы? – спросила она дрогнувшим голосом. – Что вам здесь надо?

– Кто я – это неважно, – отвечал черный человек. – Можете звать меня мистер Моррис. А явился я, чтобы забрать одну вещь, которая вам не принадлежит.

– Что же это за вещь? – спросила она, сохраняя удивительное для столь ужасных обстоятельств спокойствие.

– Это бандероль из Северной Америки, которая пришла к вам совсем недавно.

Несколько секунд Лидия Васильевна молчала, словно пытаясь что-то сообразить.

– Бандероль, – наконец повторила она задумчиво. – Надо бы спросить у Пани, он у нас занимается почтой, когда Василий Васильевич в отъезде… Надеюсь, он еще не спит.

И она сделала шаг к выходу из мастерской.

– Ни с места, – сказал черный человек, – стойте, где стоите.

И выразительно повел револьвером. Верещагина замерла на месте.

– Сударыня, не считайте меня идиотом, – проговорил мистер Моррис. – Бандероль у вас, и вы ее мне сейчас отдадите. В противном случае…

Он умолк.

– Что – в противном случае? – дрогнувшим голосом спросила Верещагина.

– Наверху мирно спят две ваших маленьких дочери, – отвечал он. – А в вашей комнате прямо на полу уже лежит ваш сын.

Она вздрогнула и заломила руки.

– Спокойно, – сказал он, – спокойно. Ребенок пока жив, он просто надышался хлороформа. Но если вы будете упорствовать, вы можете лишиться всех ваших детей. А заодно и мужа, который отправился на Кубу и может вовсе не вернуться оттуда в Россию.

Лидия Васильевна стояла с окаменевшим лицом, свечи бросали на него дрожащий пугающий свет, казалось, что вместе со светом этим трепетала вся мастерская.

– Но что такого в этой бандероли, – наконец негромко проговорила она, – что в ней такого, что вы готовы на преступление, чтобы ее получить?

Мистер Моррис покачал головой.

– Сударыня, – сказал он с некоторым сожалением, – вы, кажется, плохо понимаете русский язык. Единственное, что от вас требуется, так это отдать мне бандероль или ваши милые малютки отправятся прямиком в рай…

– Хорошо, – перебила она его, – хорошо, я все сделаю. Но обещайте, пожалуйста, обещайте не трогать моих детей.

Он пожал плечами.

– Конечно, обещаю. Зачем мне ваши дети, если вы сделаете все, о чем я вас прошу?

Она кивнула и направилась к небольшой картине, прислоненной к стене в дальнем углу мастерской. Сюда не достигал свет от свечей, и разглядеть полотно было невозможно. Черный человек неотступно следовал за ней.

Верещагина наклонилась и вытащила из-за картины небольшой сверток в почтовой бумаге. Мистер Моррис протянул к нему руку. Но Лидия Васильевна все еще колебалась.

– Помните, вы обещали, – проговорила она с мольбой в голосе.

Тот кивнул с некоторым раздражением, и, не дожидаясь, выдернул бандероль у нее из рук. Он спрятал пистолет в карман пальто, затем осмотрел бандероль, вскрыл ее и вытащил оттуда листы, исчерченные схемами и заполненные формулами.

– Это они, – сказал черный человек торжествующе, – это они!

С этими словами он упрятал бандероль в недрах своего черного пальто. Потом на секунду задумался и как-то нехорошо улыбнулся. Правая рука его скользнула в карман и вынырнула назад уже с револьвером.

– Мне очень жаль, сударыня, – проговорил он. – Увы, дело слишком важное, и я не имею права оставлять свидетелей.

В полутьме не было видно, как изменилось лицо у Лидии Васильевны, однако голос у нее задрожал.

– Но вы же обещали! – воскликнула она.

Черный человек пожал плечами. Да, он обещал, но он обещал не трогать ее детей. О самой Лидии Васильевне речи не шло. Сказав так, он поднял пистолет – на Верещагину из черного револьверного дула глянула адская тьма. Завыли под высоким потолком голоса демонов, вселенная хрустнула и стала медленно разламываться на куски…

– Одну минутку, – вдруг раздался чей-то доброжелательный голос.

Могло показаться, что этот голос, этот мягкий баритон прозвучал прямо с небес, однако черного человека обмануть было трудно – голос шел у него из-за спины. Шагнув вперед и в сторону, он одним движением развернулся вокруг своей оси, готовый разрядить револьверы в неведомого врага, пусть даже это был бы сам Сатана.