Валенсия и Валентайн

«Такие вещи часто предлагаются оптом или с небольшой нагрузкой, – сказала она однажды, как будто психическое заболевание – это что-то, что люди покупают в комплекте с чем-то другим, ради экономии. – Например, у тех, кто страдает ОКР, часто наблюдаются приступы беспокойства и депрессия». Как удобно, не правда ли? Купите одно, получите второе бесплатно! Получите ваш пакетик страданий!

Собственный организм постоянно приводил Валенсию в замешательство. Это был дом с привидениями в районе, жители которого не верили в истории о призраках; дом, хозяйке которого, женщине весьма скептической, пришлось потрудиться, чтобы убедить себя в том, что скрипящие половицы не более чем естественные звуки дающего усадку здания.

Как может человек не понимать, что происходит внутри его собственного тела? Ответ простой: все дело в ее ужасной коммуникации с другими людьми. Почему ей легче разговаривать с собой, чем с Питером?

Питер. Существовал ли он на самом деле? Грейс не знала Питера, хотя его кабинка находилась в нескольких шагах от ее рабочего места. Как такое возможно?

Валенсия собралась, притихла и прислушалась. Закрыла глаза, откинула голову назад и попыталась думать, не заглушая свои мысли. Что там происходит? Когда-нибудь у нее может случиться сердечный приступ, и она просто продолжит жить как ни в чем не бывало, потому что ее внутреннее плохо взаимодействует с ее внешним.

Валенсия сделала еще один выдох, осознав на полпути, что забыла для начала вдохнуть. Если бы она уже не растянулась на полу в гостиной, то упала бы в обморок. Из соседней комнаты снова донеслись звуки фортепьяно. Она подняла руки и сосредоточилась на пальцах. Если Джеймс Мейс ненастоящий, то, может быть, и я ненастоящая. Возможно, это был бы не самый худший вариант, потому что если она ненастоящая, то и Шарлин либо не существовала вообще, либо не была мертва. Она хлопнула в ладоши и сама вздрогнула от звонкого звука.

– Кто знает? – произнесла она вслух, обращаясь к плите, к потолку, к плите в другой комнате. К соседу, слушающему фортепианную музыку. – Я настоящая? – На этот раз она не обращалась ни к кому, и никто не ответил. – Ты настоящая? – крикнула она. И снова не получила никакого ответа. – Сейчас вообще играет какая-нибудь музыка или я совсем спятила?

– Боюсь, ты была права, – сказала она Грейс на следующий вечер, 6 августа. Босые ноги Грейс лежали на кофейном столике. Она красила ногти на ногах в красный цвет пожарной машины, под стать губам. Валенсия барабанила пальцами по коленным чашечкам, считая удары, чтобы не думать о ногах на кофейных столиках. Это совсем не помогало.

– Права в чем? Ох! Нет, нет, извини, забыла про ноги. – Грейс опустила ноги, но держала их так, чтобы пальцы не касались пола. Валенсия облегченно выдохнула и немедленно принялась за дезинфекцию поверхности, а затем вымыла руки. Грейс наблюдала за происходящим со смесью восхищения и замешательства. Подождав, пока Валенсия закончит и снова сядет, она повторила вопрос: – Права в чем?

– Что?

– Ты боишься, что я была права. В чем?

– А, да. В том, что я выдумала Джеймса Мейса.

Грейс озадаченно нахмурилась и завинтила колпачок на пузырьке с лаком, хотя три пальца на ноге остались ненакрашенными. Она больше не сутулилась.

– Так ты его выдумала?

– Нет. То есть не нарочно.

– Как можно выдумывать что-то не нарочно?

– Ну… – Теперь это и впрямь звучало глупо. – Я хочу сказать, что не знала, что я это делаю. Это как галлюцинация. Ты придумываешь что-то, сама того не сознавая.

– То есть ты думаешь, что Джеймс Мейс – галлюцинация. – Грейс не спрашивала. Она выглядела невозмутимой, как будто все еще полагала, что ее обманывают.

– Ну, знаешь, это такая галлюцинация, которая… – Валенсия перевела дух. Она не хотела произносить это слово, но именно об этом задумывалась время от времени. – Ну… которая бывает у шизофреника. Я не знаю, есть ли для этого лучшее название.

– Галлюцинация. – Застигнутая врасплох, Грейс так растерялась, что, казалось, не знала, какие вопросы задавать.

– Это то, что я сказала. Возможно, он – галлюцинация.

– Так ты думаешь, что ты – шизофреничка.

– Нет! Но… Я к тому, что такое может быть. У меня чего только нет.

– Я бы знала, если бы ты была шизофреничкой.

– Нет. Ты бы не знала. Разве что через какое-то время… но времени прошло уже много… Может быть, мы обе узнаем об этом одновременно.

– Ты думаешь, что воображаешь Джеймса Мейса, потому что ты чокнутая?

– Ну да. О’кей. – Но Валенсия поежилась при слове «чокнутая». Это звучало как-то карикатурно и легкомысленно.