Валютчики

Вино Маринку обволакивало сразу. Если другие женщины умудрялись держаться, то она превращалась в мягкую минут через пятнадцать. Губы полнели, глаза увеличивались, груди приподнимались выше. Возникало озарение, мол, природа, не захочешь — возбудишься. Вчера на ее месте сидела Татьяна, и уже невмоготу. Рука ныряла под прикрывающую бедра темно- синюю юбку, пальцы оттопыривали края трусиков, нащупывали лобок с половыми долями. Принимались ласкать бугорок клитора. Маринка опускала подбородок на мое плечо, устилая спину волосами. Дыхание учащалось. Она ловила мои губы, всасывала их, прижимаясь к вспотевшему телу. Другой рукой я обхаживал соски на как у пятнадцатилетних девочек грудях, когда летом протискивались они по проходу автобуса, ненароком протягивая ими по обнаженному плечу. Персты массажировали дольки, один сползал по ущелью к туннелю с вовлекающим входом. Скользил вверх — вниз, пока смазки не становилось достаточно. Пока не начинал слышаться слякающий звук, заставляющий напрягаться член. Маринка расстегивала ширинку, обхватывала головку, подушечкой большого пальца промокая капельку липкой жидкости. Значит, готов и я. Кожа на члене расправлялась, уздечка звенела струной. Если поначалу Маринка могла накатывать ее на головку, то теперь лишь гладила лоснящийся, шелковый фаллос. Прикосновение кончиков пальцев приносило нетерпеливое наслаждение, готовое сорваться тетивой, вытолкнув струю спермы. До этого доходить было рано. Поводив языками по полости ртов, половив набухшие губы, мы расслаблялись. За обмякшие плечи я разворачивал любовницу. Задрав юбку на выпирающую попку, стаскивал трусики, и, направив член, на котором можно было дотащить ведро воды на пятый этаж, погружал в призывно играющее мышцами влагалище. Начиналась мучительная работа, когда волосы на яйцах становились дыбом, когда невозможно к ним прикоснуться из-за невыносимой щекотки. Когда свербило в заднем проходе, словно вокруг бегал маленький язычок. Партнерша опиралась руками о край стола, охала, ахала, захлебывалась сладострастием. В зеркало сбоку было видно, как с уст ее капала слюна, пламенели щеки, как не в силах была она распахнуть глаза, трепеща ресницами, словно попавшими в паутину бабочками-махаонками. Локоны обрамляли лицо, прилипая к щекам, к углам жаркого рта, к влажным, жадным губам. К груди за неожиданно распахнувшейся кофточкой, к высокой шее. Соски скользили по поверхности стола, снова взлетали. В голове проносилась мысль: а был ли лифчик? Прижималась к моему лобку попка, терлись не переставая полные бедра. Какое это счастье, заниматься любовью с длинноногой женщиной. Это не капризная девушка. То мешает вес тела, то дыхание. То морщится, что не в ту сторону качаю, вообще не туда попал. А когда притрешься, оказывается, она способна лежать как сосна, дожидаясь зарождения оргазма. А когда он захлестывает, испуганно таращить глаза с немым вопросом: не кончается ли в данный момент она сама, и не пора ли закругляться. И хочется спросить, чем располагаешь, дура, что ставишь из себя секс бомбу? Ты у меня случайная, как и я у тебя. Не о сексе мне мечталось, а… Короче, проехали.

Тем временем Маринка оборотилась передом. Я содрал с нее трусы, приподняв ногу, поставил ступней на подлокотник кресла. Когда пил и курил, или быстро кончал, или кончить не мог. Оргазм бывал разный. То от боли, сладости сознание меркло. То словно через член из яиц вытянули соплю, сползла она на головку, измазала ее. Бросил вино с сигаретами, лишь первое время ощущения оставались неяркими, затем так разошелся, что бабы прекращали заниматься сексом, с беспокойством наблюдая за кувырканиями возле. Но стоило Маринке повернуться передом, больше пятнадцати минут не получалось. Вид половых органов с сексуальными звуками, запахом рыбы, давили на спусковую кнопку сильнее. Вот и сейчас я ощутил себя мужчиной, овладевшим женщиной по первобытному закону природы. Расстегнув на кофточке последние пуговицы, раздернул ее. Груди отвисли сосками вниз, намекая о земном тяготении. Я припал к твердым комочкам губами, лаская их кончиком языка. Я целовал шею, живот, высасывал пупок, не замечая, что партнерша откинулась на поверхность стола, змеей извиваясь по нему, обхватив ногами мой зад, а руками теребя волосы на затылке. Мои уши горели, плечи были исцарапаны. Отодвигалось кресло, скрипел подаренный на новоселье письменный стол. А мы трудились до маслянистого пота, до горячих его струй. Инстиктивно отметив, что партнерше кончать уже нечем, что и сам теряю чувствительность, я поднапряг мышцы живота.

— Кончаюсь…, — сумела вытолкнуть резиновые буквы и Маринка. — Давай располза… ться…