Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Воздух был чистым, в пустыне царила тишина, и он лежал в теплом песке под светом луны. Он наращивал, добавлял грани; он дал свету проникнуть в свое прозрачное тело, уменьшив поляризацию скрещенных частот. Свет был прекрасен, даже слишком прекрасен — опасен! Йон начал пульсировать, краснеть. Его основание горело белым жаром, уже второй слой песка под ним расплавился, потек и стал частью его кристаллического тела.

Он поднял поляризацию; тело затуманилось и стало остывать. Музыка пела в нем, и его громадная верхняя грань отражала звезды.

Он еще раз понизил поляризацию, и свет все дальше и дальше стал проникать в его существо. Его температура поднималась. Его прозрачность залили вибрации. Музыка заставила танцевать три пылинки, которые поселились на его коаксиальном лице семьсот тридцать лет назад. Он чувствовал их отражение глубоко в своем призматическом центре.

Затем это пришло. Он пытался остановить это, но индекс поляризации вдруг полностью сломался. Из-за одного ужасного мига экстаза свет луны и звезд полностью прошел через него. Струна за струной лопались в ночной пустыне. Вибрация шла по его осям, потрясая его субстанцию, дергая и колотя его. На секунду он стал полностью прозрачным, а в следующую раскалился добела. До того как расплавиться, он услышал начинающийся треск.

Треск прошел по всей длине сорокадвухмильного перегревшегося тела. Теперь он состоял из двух частей! Двенадцать кусков отпали, снова лопнула струна, и ее стон заживо разрезал его. В нем было почти тридцать шесть тысяч отдельных кристаллов, каждый из которых должен был расти снова, тридцать шесть тысяч мозгов. Теперь их больше не было.

«Йон»,— пропел голос из силикатного крошева.

«Я здесь, Петра»,-— прогудел он. Нота была отличная, на четверть тона ниже ля бемоль. Отличная! Отнюдь не неумелая.

«Где Аркор?»

Слева прозвучала тройная нота ми бемоль минор. Аркор, Тель, Альтер.

«Мы здесь».

Как только они вошли в контакт — до того, как музыка смолкнет и их мысли снова разделятся, станут индивидуальными, до того, как они потеряют сознание друг друга и сотен других кристаллов, что лежат в пустыне под чистой бесконечной ночью — именно тогда между ними вторгся диссонанс, скрипучий, неприятный.

«Вот»,— пела Петра.

«Вот»,— гудел Йон.

«Вот»,— рокотала триада ми бемоль минор. Лорд Пламени. Они сосредоточились, настроили свои мысли против диссонанса...

Йон перекатился на спину, сдернул шелк со своих белых плеч и потянулся. Сквозь синие колонны виднелось желтое вечернее небо. Из-под балкона доносилась легкая, быстрая музыка. Рядом прозвучал голос:

— Ваше Величество! Вам нельзя отдыхать сейчас. Все ждут, когда вы спуститесь. Тлтлтрит будет в ярости, если вы опоздаете.

— А мне наплевать,— ответил Йон.— Где мое платье?

Служанка быстро вышла и вернулась с прозрачным мерцающим платьем, в которое были вплетены нити королевского черного цвета. Оно легло складками на плечи Йона, задрапировало грудь и бедра.

— Зеркало,— приказал Йон.

Горничная подала зеркало, и Йон взглянул. Из зеркала глянули длинные, раскосые, широко расставленные глаза на белоснежном лице с высокими скулами. Под прозрачной тканью выступали полные груди, тонкая талия переходила в пышные, соблазнительные бедра. Йон чуть не присвистнул, глядя на свое отражение.

Горничная надела на его ноги крошечные пластиковые сандалии, и Йон направился к лестнице. Толпа внизу одобрительно зашепталась, когда он начал спускаться. На одной колонне висела клетка с трехголовой птицей, чье пение заглушало оркестр. А это было не так уж легко сделать, потому что оркестр состоял из четырнадцати медных инструментов (четырнадцать — королевское число).

Йон остановился на ступенях.

— Не беспокойтесь,— сказала служанка.— Я позади вас.

Йон вдруг почувствовал ужас.

«Это вы, Петра?» — мысленно спросил он.

«Я вам уже сказала, я прямо за вами».

«Как я попал в это тело?»

«Не знаю, дорогой, но выглядите вы потрясающе».

«Спасибо,— отозвался он, проецируя ментальную усмешку.— Где Аркор и остальные?

Музыка смолкла. Осталось только пение трехголовой птицы.

«Вот они».

Духовые инструменты снова взревели, и народ у входа в зал расступился в обе стороны. В дверях стоял Тлтлтрит. Он был высок и смугл, в его плаще было много больше черных нитей, чем в платье Йона. Он шагнул вперед с обнаженным мечом.

— Ваше правление окончено, дочь Солнца,— объявил он.— Настало время нового цикла.

— Прекрасно,— сказал Йон.

Тлтлтрит пошел вперед. Народ, толпившийся в зале, в ужасе всплеснул руками и отступил подальше. Йон выпрямился.

Пока Тлтлтрит шел, плечи его сужались. Он откинул капюшон, и по плечам рассыпалась масса черных волос. С каждым шагом бедра его расширялись, талия становилась тоньше. Под черной туникой вполне определенно округлились грудные железы. Подойдя к лестнице, Тлтлтрит поднял (подняла?) меч.

«Думай о нем»,— пришла мысль Аркора из птичьей клетки.

«Думай о нем»,— мысль Петры.

Йон увидел мелькнувшее лезвие и почувствовал, как оно входит в его живот.

«О ней»,— поправил он.

«О ней»,— согласились остальные.

Падая на ступени, умирающий Йон спросил: «Где это, черт побери?»