Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Моя... отметина кровоточит, как в ту ночь, когда ее сделал жрец,— он сделал паузу.— Именно в ту ночь я по-настоящему стал собой. Я осознал, что представляет из себя наш мир, осознал его беспорядок, глупость, страх. В ту ночь я решил покинуть лес,— он взглянул на Йона.— Ты носил эту униформу, когда бежал из тюрьмы.

— Да,— ответил Йон.— Я думаю, что тоже стал самим собой, когда носил ее. Это было время, когда я не мог думать ни о чем, кроме свободы. Я хотел обрести ее любым путем. Однако почувствовал, что меня увлекли в сторону. Хотел бы я знать, все ли я еще в стороне.

Петра покосилась на город.

— Когда я закончила это эссе, я тоже по-настоящему стала собой. Я полностью прошла всю серию открытий себя, общества и своих ощущений от общества. Я поняла, что в существовании аристократии имеет смысл, а что нет. Наверное, потому я и здесь,— она еще раз взглянула на город.— Лорд Пламени — он там.

— Да,— сказал Йон.

Они пошли через песок и дошли до озера быстрее, чем предполагали. Одна из двойных теней, двумя чернильными штрихами лежавших на странице пустыни, была чуть светлее другой.

— Но каким образом мы попали в наши собственные тела? — спросила герцогиня, когда они вступили в тень первого здания.— Ведь мы жили в формах...

Послышался какой-то звук, тень шевельнулась. Йон поднял глаза к транспортерной ленте над ними и вскрикнул.

Пока металл рвался, они отпрыгнули назад, а через секунду кусок ограждающей стены ударился о песок, где они только что стояли. Ветерок от падения коснулся их.

— Вы чертовски правы, он здесь,— сказал Йон.— Идем.

Петра стряхнула белые песчинки, налипшие на обложку блокнота, и они снова двинулись в путь. Под песком пустыни уже ощущалась дорога, она поднималась к Тельфару. Башни впереди казались темными полосами на ослепительно голубом небе.

— Знаешь, Петра задала неплохой вопрос,— сказал через несколько минут Аркор.

— Угу,— ответил Йон.— Я тоже думаю об этом. Похоже, мы были в наших собственных телах, только различных. Ведь и наши собственные тела не были одинаковы в различные важные моменты нашей жизни. А может быть, мы каким-то образом попали на планету в далеком углу вселенной. И там три существа, почти идентичные нам, но в иных телах, делали по какой-то причине, которую мы никогда не узнаем, почти то же самое, что мы делаем сейчас.

— Может быть,— сказал Аркор.— Возможных миров — мириады, и вполне может случиться, что какие-то из них схожи между собой.

— Даже разговор об этом схож? — спросила Петра и ответила сама: — Да, я думаю, это возможно. Но говорить о причинах, которых мы не понимаем...— она осеклась.— Нет, так не должно быть. У меня от этого мурашки по коже.

Послышался новый звук, от которого они застыли на месте — глухой удар падения, которого они не видели. Чуть дальше, когда дорога поднялась над землей и первая башня поравнялась с ними, они снова услышали треск. Дорога под ними качнулась.

— Осторожно! — крикнул Аркор — и дорога обрушилась. Они стали выкарабкиваться из-под обломков бетона, которые усеяли все вокруг. Между двумя обломками дороги спокойно сиял ярко-голубой небосвод.

— Нога застряла! — крикнула Петра.

Аркор стал поднимать бетонную плиту, зажавшую ее.

— Минутку! — воскликнул Йон, схватил кусок металлической арматуры, все еще качавшийся среди камней, и просунул его между плитой и основанием, на котором она лежала. Они вдвоем приподняли бетонную плиту.

— Теперь вытаскивайте ногу!

Петра откатилась в сторону.

— Кость не сломана? — спросил Йон.— Однажды мой друг спас меня от несчастья таким же образом...— он снова уронил плиту и подумал: «Я знал, что надо делать. Я не неловкий и не неуклюжий! Я знал...»

Петра потерла лодыжку.

— Нет. Ногу заклинило в трещине, а плита упала выше,— она встала и подняла блокнот.— Ой, больно!

Аркор взял ее под руку.

— Идти можете?

— С трудом,— Петра стиснула зубы и шагнула.

— Альтер говорит, что надо встать на здоровую ногу, а больной описывать круги, чтобы восстановить кровообращение,— передал Аркор.

Петра покрутила ногой и снова шагнула.

— Чуточку легче. Я испугалась. Это и в самом деле больно. Может, это тело только похоже на мое, но болит оно, как и вправду мое,— она вдруг оглянулась на город.— О, дьявол, он там. Идем, идем же.

Они снова пошли вперед, теперь уже под дорогой. Узкие мостики, пустые и посеревшие, скользили мимо. Они пересекли торговый сектор, где из рам магазинных витрин торчали, как зубы, осколки стекол. Наверху две дороги меняли направление и перекрещивались, образуя черную вытянутую свастику на фоне белых облаков. А затем они внезапно рухнули.

Тишина. Люди остановились. И снова треск, оглушительный и долгий. Запах пыли накрыл их с головой.

— Он там,— сказал Аркор.

— Да,— ответил Йон.

Затем город взорвался. Для Йона настал миг настоящей агонии, когда мостовая под его ногами разлетелась, и осколки бетона ударили ему в лицо. Он сам не замечал, что кричит и плачет, не желая верить в возможность гибели, совсем как когда-то маленький принц на палубе корабля. Вот...