Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Прежде всего, я могу читать в вашем мозгу,— он сделал паузу, ожидая ее реакции, и не дождавшись, продолжил: — Среди лесного народа много телепатов, и у них есть постоянная ментальная сеть, которая пронизывает весь Торомон. Но я, хотя и могу читать мысли, отключен от этой сети. Полагаю, это потому, что я в некотором роде отступник, у меня другие интересы, а это не всем нравится. Эта часть информации, как я думаю, относится к войне, и, может быть, это самое важное знание о ней, возможно, тайна ее окончания, победы или поражения. Первое, что скрывается в большинстве мозгов,— невероятный слой вины. Я должен бы пробиваться сквозь него, но не могу: он под защитой телепатической сети, о которой я говорил. Я пытался найти какое-то объяснение у своего народа в лесу, но, хотя мне не мешали искать моими средствами, ключа я не получил. Вы единственная из владеющих этой информацией — по крайней мере, из тех, кого я определил,— у кого она не защищена сетью. Эту информацию вы вычислили сами, тогда как другие получали ее друг от друга и имели с ней дело, можно сказать, на официальном уровне. Поэтому у вас чувство вины даже более сильное, чем у остальных, но то, что я хочу знать, пылает глубоко под поверхностью вашего мозга,— Аркор сделал финальную паузу.— Человек, которому мы недавно пытались объяснить кое-что из этого, уверен, что это болезненная фантазия, но согласился нам помочь, как если бы это была чисто теоретическая проблема.

Они шли по холлу.

— Если я не защищена,— спросила Клея,— почему же вы до сих пор не выкопали это из моего мозга?

— Вы работаете над единой теорией поля и считаете, что это будет великим открытием. Я питаю большое уважение к вашим знаниям и способностям, доктор Кошар. Если бы я стал копать, ваш мозг получил бы страшное потрясение, и от этого могли бы пострадать ваши творческие способности. Вы должны сами выловить это с моей небольшой помощью.

— Теоретическая проблема,— улыбнулась Клея.— Я не знаю, реальна она или нет, но я вхожу в игру.

— Прекрасно. Только не пугайтесь. С час назад вы разорвали кусок бумаги и со злостью выбросили его. Почему?

— Откуда вы... Я ничего не рвала,— она была удивлена и растеряна.— Ах, вы имеете в виду... это был идиотский военный плакат, и я полагаю...— «Почему я так расстроилась?» — забилось в ее сознании.

— Почему вы вдруг так расстроились?

— Я не... я хочу сказать, я просто удивилась — откуда вы знаете, что я разорвала этот плакат. Я была в своей квартире, дверь была заперта...

— Вас расстроило не это. Зачем вы принесли плакат домой?

— Потому что... потому что мне не нравилась вся эта военная работа с самого начала. Мне не нравилась мысль, что наши люди умирают за барьером из-за...— она замолчала.

— Без причины?

— Нет. Из-за моего открытия.

— Понятно, И поэтому вы бросили свою работу?

— Я... да. Я чувствовала себя ответственной...

— Тогда зачем же вы принесли этот плакат к себе домой? Почему ждали все время до тех пор, пока не решили покинуть этот дом, и только тогда разорвали?

— Не знаю. Я была...

— Смущены, да. Что вас смутило?

— Я была смущена, потому что чувствовала свою вину. Я чувствовала себя ответственной за...

Откуда-то нахлынула злость. Какое он имеет право?

— ... за войну? Но у нас есть враг за барьером, доктор Кошар. Вы хотите сказать, что вы лично ответственны за все правительственные и экономические течения, вызвавшие войну? Вы должны знать, что здесь работает куда больше факторов, нежели одно ваше открытие.

— По личным причинам!

— Вы имеете в виду смерть вашего жениха, майора Тумара?

— Я имею в виду его смерть НА ВОЙНЕ!

— Я не верю вам,— помолчав, сказал Аркор. Клея вскинула на него глаза:

— Ваше право.

— Сказать вам, почему?

— Не знаю, хочу ли я это слышать.

— Когда погиб майор Тумар?

— Мне не хочется говорить об этом.

— Он погиб весной, три года назад, при выполнении миссии по уничтожению радиационного генератора за Тельфаром. Вы сделали свое открытие обратных субтригонометрических функций и их приложения к случайным пространственным координатам три месяца спустя после смерти майора Тумара. Он погиб не за барьером, но на военной службе здесь, в Торомоне. Какое отношение имело ваше открытие к его смерти?

— Но я работала на правительство...

— Доктор Кошар, будь вы другим человеком — и дело тут вовсе не в вашей гениальности — вы могли бы впасть в подобную сентиментальность. Вы могли бы сломаться, если бы были более жесткой. Но у вас крепкий и при этом эластичный, в высшей степени логический ум, и вы знаете, что не поэтому чувствуете себя виноватой...

— В таком случае я не знаю, почему чувствую себя виноватой!