Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Тогда ответьте: зачем вы принесли плакат домой, если не хотели напоминаний о войне? И если вы были в ярости, если вы не были согласны работать на «эту проклятую войну» — зачем вы отодрали от забора тщательно приклеенный плакат? Почему он полтора года лежал скомканный у вас на столе? Не пытались ли вы себе напомнить о чем-то, что вы открыли, но во что не могли, не хотели верить? О чем-то, о чем, как вы сегодня подумали, вам больше не нужно напоминать; разорвать, выбросить в корзину, выкинуть из мозга...

— Но ведь больше никакой войны не будет,— перебила она,— Теперь у нас новый король! Будет объявлен мир, все вернутся обратно, и не будет никакой...— она говорила быстро и громко. Они почти дошли до тронного зала. В коридоре не было ни души. Свет из череды окон чертил по полу хаотический узор, который на секунду и отвлек на себя внимание Аркора.

Клея выглядела потрясенной. Что-то лезло в ее сознание, она сопротивлялась, выталкивала это вовне. Но как только давление Аркора на ее мозг прекратилось, она расслабилась. И ЭТО произошло. ЭТО хлынуло со дна мозга, как прибой, как гейзер, вошло в ее сознание и воспарило. Она прислонилась к стене и прошептала:

— Война...

Но Аркор сделал шаг вперед. Это ударило его в мозг почти так же жестоко, как и ее. Он пытался отползти от этого.

— Но мы выиграем войну! У нас есть враг за барьером, но мы можем...— он растерянно оглядывался по сторонам.

— Какая война! — пронзительно выкрикнула Клея, сползая по стене.— Вы ни-че-го не понимаете! КАКАЯ ВОЙНА!!!

Глава 12

Иллу воткнул указатель в грязь. Кто-то спросил:

— Откуда ты знаешь, что он показывает правильно?

— А какая разница? — Иллу пожал плечами.

Тель стоял рядом с Пторном. Хижины на краю нового лагеря едва виднелись сквозь туман.

— Хорошо снова оказаться в лагере,— сказал Пторн.

— Ага,— Тель окинул взглядом людей, едва различимых в тумане.— Чувствуешь, что вроде как снова стоишь на земле.

Пторн рассмеялся.

— Знаешь, я тут долго думал про Разведчика,— продолжил Тель.

— Не ты один,— сказал Пторн, показывая на группу солдат вокруг указателя.— И какова же твоя личная мысль?

— Зачем?

— Я могу подумать о шести разных «зачем», и любой вариант сгодится в качестве ответа. Который из них твой?

— Зачем он сделал то, что сделал? Зачем он врезал танком по вражескому гнезду ради нашего спасения?

— Может быть, он подумал, что если кто-то не сделает этого, то все мы погибнем в огне.

— Возможно,— Тель напряг плечи.— Знаешь, я думаю, что понимал бы это лучше, если бы все подразделение состояло из стражей. Но ведь было не так.

Пторн снова засмеялся.

— Видишь ли, мы все одного биологического типа, одних генов, одной расы. Все гистосенты. Так что чему тут удивляться?

— А я удивляюсь,— сказал Тель.— Вы, стражи, живете совсем не так, как все остальные в Торомоне. Однако сражаетесь здесь. А неандертальцы? Как они так быстро тут адаптировались?

— А ты спрашивал кого-нибудь из них?

— Обязательно спрошу,— Тель отошел на несколько шагов, но потом снова обернулся: — И все-таки я не понимаю — зачем?

Кто-то бежал к ним сквозь туман. Почти налетев на них, он ухватил Теля за плечо и закричал:

— Перемирие! Ты слышал! Короновали нового короля, и будет подписано перемирие! Мы все вернемся домой, в Торомон!

Он развернулся и бросился к группе солдат, стоявших у дверей бараков. Тель и Пторн переглянулись.

— Вернемся обратно! — ухмыльнулся лесной страж, и они оба обернулись и посмотрели на знак Кворла.

Позднее их собрали в маленькой комнатке и объявили через громкоговоритель:

— ...входит в силу с шести часов сегодняшнего вечера. До тех пор мы продолжаем находиться в состоянии войны. Мы находимся вблизи вражеских укреплений, так что ни в коем случае нельзя выходить за пределы базы! Вражеская защита может удвоить активность, и каждого, кто выйдет за границы лагеря, могут счесть виновным в агрессивных действиях. Как только будет заключен мирный договор, начнется подготовка к свертыванию базы.

Люди зашептались, засмеялись, выскочили на поляну. Кто-то сорвал с себя рубашку и размахивал ею в воздухе, кто-то с истерическим смехом повалился на землю, другие бегали вокруг, смеялись, кричали. Тель увидел, что из хижины выходит Лаг.

— В чем дело? — спросил неандерталец.— Что происходит? Почему все орут?

— Где ты был? — в ответ спросил Тель.— Разве ты не слышал объявления?

— Я... спал,— сказал Лаг, протирая глаза.— Я очень устал.

— Мир! — вскричал возбужденный Тель.— Как ты умудрился проспать такое, обезьяна?!

— А? — не понял Лаг. Выражение его лица менялось слишком медленно, брови, толстые, как канаты, напряженно шевелились.

— Подписан мир, Лаг! Конец войне! Конец, финиш, точка! Видишь, все празднуют и скачут!

— Значит, скоро пойдем по домам? — Лаг взглянул на скачущих от радости людей и улыбнулся во весь рот.— Это очень хорошо. Очень.

— Лаг, что ты будешь делать, когда вернешься домой?

Лаг пожал плечами, но потом идея вдруг осветила его широкое лицо и взорвалась словами:

— Знаю! Я буду учить!

— Учить своих людей в развалинах?