Вечер и утро

Она покинула Ширинг на серой кобыле, выделенной Деном. Шериф сам отправился вместе с нею и взял с собой дюжину воинов под началом опытного командира по имени Уигберт. Рагна не переставала восхищаться шерифом и заодно хвалила себя: она делом доказала свою самостоятельность, наглядно объяснила, что не согласна беспрекословно подчиняться родичам мужа. Безусловно, главная схватка еще впереди, однако сам выезд в Оутен — уже достижение.

Берн, Кэт и Эдгар шли пешком. За городом встретились с Олдредом, который ускользнул из аббатства, не испросив разрешения настоятеля.

Рагна торжествовала. Она сумела добиться своего, преодолела все препятствия на своем пути и не поддалась унынию.

Вдруг вспомнилось, как повел себя на ее свадьбе Уигельм, чуть было не расстроивший торжество. Он тогда возмутился тем, что ей отдали во владение долину Оутен, однако Уилвульф быстренько его угомонил. На церемонии Рагна не поняла, зачем Уигельму понадобилось выступать против этого решения на глазах у всех, но теперь у нее забрезжила догадка. По всей видимости, эти двое, Уигельм и Уинстен, давно сговорились присвоить долину Оутен себе — и сочли полезным заранее внушить всем и каждому, что никогда не признавали законность этого дара.

Наверняка все придумал Уинстен, его брат попросту недостаточно умен. Рагна даже поежилась — столь яростная злоба вспыхнула в ее сердце при мысли о епископе. Уинстен злоупотреблял своим положением священнослужителя ради ненасытной алчности. До чего же отвратительно!

Что ж, она взяла верх в одном сражении, но праздновать окончательную победу, разумеется, очень и очень рано. Ей удалось обмануть Уинстена, который так старался удержать ее в Ширинге, однако им вскоре предстоит новая схватка.

Ладно, стоит подумать о том, чего она ждет от этой своей вылазки и на что рассчитывает. Налаживать отношения с людьми — больше не главная цель. Нужно удостовериться, что жители долины осознали: отныне их господин не епископ Уинстен, отныне они подвластны ей, Рагне. Другой возможности их в этом убедить может и не представиться, ведь не будет же шериф Ден сопровождать ее в каждой поездке.

Рагна подробно расспросила Эдгара о жителях Оутенхэма и запомнила имена старосты и прочих, чье мнение имело вес. Юноше она велела держаться позади воинов и не попадаться на глаза местным, пока его не позовут.

По прибытии Рагна с удовольствием отметила, что деревня выглядит зажиточной. При большинстве домов виднелись свинарники, курятники или коровники, на отдельных дворах встречались все три постройки сразу. Рагне хорошо было известно, что за достатком всегда идет торговля, и она допустила, что местоположение Оутенхэма — деревня стояла у горловины долины — естественным образом делает поселение средоточием здешних торговых путей.

Значит, ее обязанностью будет поддерживать и увеличивать этот достаток как для себя, так и для блага простых людей. Ее отец всегда говорил, что у знатного человека обязанностей ничуть не меньше, чем прав.

Как ни странно, деревня словно обезлюдела, но вскоре стало понятно, что большая часть жителей собралась на просторной лужайке между церковью и таверной.

Посреди лужайки восседал епископ Уинстен. Он сидел в широком кресле на четырех ножках, подложив под себя подушку, такие кресла предназначались для церемоний. По сторонам от него стояли двое мужчин. Первый, судя по выбритой макушке, явно деревенский священник, и зовут его, как говорил Эдгар, вроде бы Драка. А второй, крупный и краснолицый, наверняка тот самый Дудда, староста деревни.

На земле были разложены всевозможные товары для обмена. Монеты постепенно получали хождение в народе, однако многие крестьяне до сих пор платили подати натурой. Люди епископа грузили на две большие телеги бочки и мешки, домашнюю птицу в деревянных клетках, копченую и соленую рыбу и мясо. Поросят и ягнят пока заперли во временных загонах у стены церкви.

На грубом трехногом столике лежали многочисленные палки с насечками и громоздились стопки серебряных монет. Помощник Уинстена, дьякон Итамар, держал в руках длинный пергаментный свиток, ветхий, весь в пятнах и с потертыми краями, исписанный плотными строчками — должно быть, на латыни. Это, судя по всему, список податей, причитавшихся с каждого хозяйства; Рагна мгновенно решила, что заберет этот список себе.

Словом, зрелище было вполне привычное, хорошо знакомое по Нормандии, поэтому она, окинув взглядом лужайку, сосредоточилась на Уинстене.

Тот вскочил с кресла и разинув рот уставился на новоприбывших. По его лицу было понятно, что епископ напуган и озадачен. Несомненно, он посчитал, что, повредив Астрид копыто, принял все меры к тому, чтобы Рагна не смогла покинуть Ширинг. Но теперь ему стало предельно ясно, что он сильно ее недооценил.

— Как ты?.. — Он спохватился и оборвал себя.

Рагна направила лошадь в его сторону, и толпа деревенских раздалась перед нею. Левой рукой она держала поводья, а в правой сжимала хлыст.

Надо отдать Уинстену должное, думать он умел быстро.