Вечер и утро

— Если собрание готово простить брату Олдреду грех непослушания, — сказал он, пытаясь скрыть досаду под напускным благолепием, — то я уверен, что настоятель Осмунд не будет требовать иного.

Большинство монахов согласно закивало.

— Тогда давайте двигаться дальше, — продолжал Хильдред. — Насколько я понимаю, поступила жалоба на заплесневелый хлеб…

* * *

За день до суда Олдред и Ден распили по кружке эля и обсудили, чего можно ожидать.

— Уинстен сделал все возможное, чтобы посрамить наших помощников, — заметил Ден, — но я не думаю, что он преуспел.

Олдред кивнул:

— Да, он подослал Итамара с угрозами к Эдгару, но Рагна пообещала помощь нашему строителю, так что он не откажется выступить.

— А ты, я так понимаю, взял верх на собрании.

— Уилвульф пытался запугать настоятеля Осмунда, но капитул в конце концов поддержал меня.

— Уинстена не любят даже церковники, он ухитрился настроить против себя всех.

— Дело вызывает большой интерес не только в Ширинге. Прибудут несколько епископов и настоятелей, надеюсь, они будут на нашей стороне.

Шериф предложил заново наполнить кружки. Олдред отказался, но Ден налил себе еще.

— Как Уинстена накажут? — спросил Олдред.

— Один закон гласит, что мошеннику надлежит отрубить руку и приколотить ее над дверью монетного двора. А другой предусматривает смертную казнь для тех, кто причастен к подделкам, и он тоже распространяется на Дренгс-Ферри. Вообще судьи не всегда читают закон. Часто они поступают так, как им заблагорассудится, особенно люди вроде Уилвульфа. Как бы то ни было, пусть сначала Уинстена признают виновным.

Олдред нахмурился:

— Не понимаю, как можно в этом усомниться! В прошлом году король Этельред заставил каждого элдормена поклясться страшной клятвой у престола, что они не станут покрывать преступников.

Ден пожал плечами:

— Уилвульф нарушит эту клятву. Заодно с Уигельмом.

— Епископы и настоятели свое слово сдержат.

— А другие таны, никак не связанные с Уилвульфом, не станут подвергать опасности свои бессмертные души ради Уинстена.

— Да исполнится воля Господня! — заключил Олдред.

23

1 ноября 998 г.

На предрассветной утрене мысли Олдреда блуждали. Он честно пытался сосредоточиться на молитвах и вникнуть в их смысл, но постоянно вспоминал об Уинстене. Ему удалось схватить этого льва за хвост, но, если не прикончить зверюгу, охотник сам станет жертвой. Провал на сегодняшнем суде обернется катастрофой, ибо месть Уинстена наверняка будет беспредельно жестокой.

Монахи вернулись в дормиторий после утрени, но вскоре им пришлось снова вставать, уже на лауды[38]. Братья пересекли двор, ежась от студеного воздуха, было так холодно, что многие дрожали.

Олдред вдруг понял, что в каждом гимне, псалме и молитве встречаются слова и целые фразы, предвещающие нынешнее испытание. Он с особым чувством повторял слова седьмого псалма: «Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю; спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня; да не исторгнет он, подобно льву, души моей».

За завтраком он ел мало, но осушил до дна кружку эля и не отказался бы еще от одной.

Перед службой третьего часа, посвященной распятию, в ворота аббатства постучал шериф Ден. Олдред набросил на плечи накидку и вышел к шерифу.

Дена сопровождал слуга с корзиной.

— Там все, что мы нашли, — объяснил шериф. — Чеканы, остывший металл и поддельные монеты.

— Отлично. — Вещественные доказательства были важны, особенно если кто-то клялся в их подлинности.

Вдвоем монах и шериф направились ко двору элдормена. Обычно Уилвульф вершил суд перед большой залой, однако у собора всех встречал дьякон Итамар.

— Суд будет проходить здесь, — брюзгливо сообщил он. — У западной двери церкви.

Ден возмущенно фыркнул:

— Это кто так решил?

— Элдормен Уилвульф, разумеется.

Ден повернулся к Олдреду:

— Явно дело рук Уинстена.

Монах кивнул:

— Ну да, людям напомнят лишний раз, что Уинстен все-таки епископ. Кто отважится осудить епископа в виду собора?

Шериф недобро посмотрел на Итамара:

— Он виновен, и мы можем это доказать.

— Он наместник Господа на земле, — ответил дьякон и отвернулся.

— Быть может, все не так уж плохо, — подумал вслух Олдред. — Полагаю, на слушания соберется немало горожан, и все они будут против Уинстена: ведь любой, кто подделывает монеты, заслуживает порицания, от его действий страдают прежде всего городские купцы, кошельки которых пустеют.

Ден с сомнением покачал головой:

— Почему-то мне кажется, что настрой толпы не будет иметь значения.

Олдред опасался, что шериф прав.

Зеваки мало-помалу стекались к собору, и тем, кто пришел первым, доставались места с лучшим видом. Кое-кто норовил заглянуть в корзину шерифа, и Олдред посоветовал Дену не прятать ее содержимое. Мол, Уинстен вполне может попытаться оспорить доказательства на суде, пусть люди увидят заранее.