Вечер и утро

Она посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он прочитал веселое удивление — и что-то еще, чего не смог понять.

— Конечно, — просто сказала она.

Эта ее готовность помочь всегда его восхищала, а сейчас к восхищению примешалась горячая благодарность, почти сродни любви. Почему, ну почему таких людей на свете очень мало? Он растрогался до слез.

— Спасибо, госпожа.

Она откинулась назад, словно разрушая чары, и резко спросила:

— Сколько камня тебе понадобится?

Эдгар сосредоточился, сморгнул слезы с глаз:

— Думаю, хватит пяти плотов с камнями и щебнем. Придется копать глубокие ямы под подпорки.

— Напишу письмо Серику. Там будет сказано, что ты волен брать столько камня, сколько тебе нужно.

— Ты очень добра.

Рагна пожала плечами:

— Зачем жадничать, если запасов камня в Оутенхэме хватит еще на сотню лет?

— Если я могу что-то сделать…

— Вообще-то можешь.

— Только скажи, госпожа. — Эдгар был безумно рад оказать ей ответную услугу.

— Каменоломней по-прежнему управляет Габ.

— Почему ты его не прогонишь? Он же обкрадывал тебя!

— Потому что не могу найти замену. А ты не хотел бы стать мастером и приглядывать за Габом для меня?

Работать на Рагну? Эдгар призадумался. Он был всей душою за, но как быть с другими делами?

— Ну да, смотреть за каменоломней и чинить церковь…

— Полагаю, половину своего времени ты мог бы проводить в Оутенхэме, а другую — в Дренгс-Ферри.

Помедлив, он кивнул. Может получиться.

— Да, мне часто придется плавать в Оутенхэм за камнями.

А вот пруд с рыбой заберут братья, этого источника дохода он лишится.

Впрочем, Эдгар мигом забыл о пруде, когда Рагна сказала:

— Я буду платить тебе шесть пенсов в неделю и по фартингу за проданный камень.

Так выходило намного больше, чем с ловлей рыбы.

— Ты очень щедра, госпожа.

— Надо будет удостовериться, что Габ не вернулся к прежним замашкам.

— Это довольно просто. У меня глаз наметан, я сразу пойму, сколько камня он добыл.

— Учти, он лентяй. Оутенхэм мог бы добывать больше камня, найдись тот, кто станет им торговать.

— Это про меня, что ли?

— Ты способен на что угодно, уж такой ты человек.

Эдгар изумился. Даже если Рагна ему безбожно льстила, услышать подобное было приятно.

— Не вздумай краснеть!

Он засмеялся:

— Спасибо, что поверила в меня. Постараюсь оправдать твое доверие.

— Я рассчитываю на тебя. Ах да, у меня тоже есть новости.

Похоже, сказал себе Эдгар, она решила поделиться с ним тем, что занимало ее мысли.

— У меня будет ребенок.

— Ой! — У него перехватило дыхание, что было довольно странно. Можно подумать, в том, что здоровая молодая новобрачная понесла, было что-то удивительное. Вот почему она, значит, пополнела. — Ребенок, — повторил он с глупой улыбкой. — Ну и дела!

— Должен родиться в мае.

Он не знал, что сказать. О чем принято спрашивать женщин в тягости?

— Ты кого ждешь? Мальчика или девочку?

— Мальчика, чтобы Уилф порадовался. Он так хочет наследника!

— Разумеется. — Все знатные мужчины хотят наследников.

Рагна мило улыбнулась:

— Ты рад за меня?

— Да, — ответил Эдгар. — Очень рад, госпожа.

Ему самому почудилось, что в этих словах было много лжи.

* * *

Сочельник в том году пришелся на субботу. Рано утром Олдред получил весточку от сестры Агаты из женского монастыря с просьбой о встрече. Он набросил накидку и пошел к переправе.

Эдгар как раз выгружал камни со своего плота.

— Рагна согласилась отдать нам камень бесплатно, — поведал он с ликующей улыбкой.

— Отличные новости! Ты просто молодец.

— Я пока не могу взяться за строительство, по такой погоде раствор замерзнет за ночь, а не застынет, как положено. Но могу все подготовить.

— Мне по-прежнему нечем тебе платить.

— Ну, я вроде не голодаю.

— Может, тебе что-то нужно? Что-то такое, что не требует денег?

Эдгар пожал плечами:

— Если понадобится, я к тебе приду.

— Договорились. — Олдред покосился на дверь таверны: — Мне бы в женский монастырь. Ты Блод не видел?

— Сам отвезу. — Эдгар отвязал паром, когда Олдред взошел на борт, затем взял шест и направил судно через узкий рукав реки к острову.

Он остался ждать у берега, а Олдред постучал в ворота. Агата вышла за ограду. В сам монастырь мужчинам входить возбранялось, но из-за холодов настоятельница отвела Олдреда в пустующую церковь.

В восточном торце строения, возле алтаря, стояло кресло из камня, с округлой спинкой и плоским сиденьем. «А, спасительное кресло!» — сказал Олдред негромко. По традиции, любого, кто усаживался в такое кресло в храме, нельзя было преследовать, какое бы преступление он ни совершил; те, кто нарушал этот обычай и брал в плен или убивал человека, укрывшегося в церкви, сами считались злодеями и приговаривались к смерти.

Агата кивнула:

— Конечно, до острова нелегко добраться. Но невиновные беглецы способны на многое, когда их жизнь в опасности.

— Часто ли его использовали?

— Всего трижды за двадцать лет. Всякий раз спасения искала женщина, решившая стать монахиней вопреки воле своей семьи.

Сели на холодную каменную скамью у северной стены.

— Я восхищаюсь тобой. Чтобы пойти против такого человека, как Уинстен, нужно немалое мужество.

— Чтобы его победить, одного мужества мало, — с горечью ответил Олдред.