Вечер и утро

Ему очень хотелось ее увидеть, и он спрашивал себя, в чем причина. Конечно, он стремился помочь Олдреду выбраться из вороха забот и невзгод, однако по зрелом размышлении Эдгар заподозрил, что его исподволь снедает недостойное желание: он презирал других, мечтавших поближе сойтись со знатью, а сам-то, поди, ничем не лучше. Сразу вспомнился Дренг, который постоянно подлизывался к Уилвульфу с Уинстеном и всем рассказывал, что состоит с ними в родстве. Что ж, будем все-таки надеяться, что в его тоске по Рагне нет ничего столь же постыдного.

Эдгар по реке добрался до Оутенхэма и провел ночь в доме Серика, нового старосты деревни. Возможно, юноша выдавал желаемое за действительное, но ему показалось, что при Серике деревня сделалась спокойнее и даже счастливее.

Утром он оставил свой плот на попечение Серика и пошел пешком в Ширинг. Если затея выгорит, он вернется в Дренгс-Ферри с грузом камней на плоту.

Погода выдалась мерзкая. Капли стылого дождя словно замерзали на лету. Кожаные башмаки Эдгара промокли, ноги заболели. «Если когда-нибудь появятся свободные деньги, — пообещал он себе, — куплю лошадь».

Его мысли обратились к Олдреду. Эдгар жалел этого монаха, который всем хотел только добра. Олдред был храбрым, иначе не выступил бы против епископа. Быть может, храбрость в нем сделалась пороком, ведь справедливости нужно ждать только в вышнем мире, а никак не в этом.

Улицы Ширинга были почти безлюдными, большинство горожан пряталось по домам и грелось у очагов. Однако у каменного дома Эльфвина, где с разрешения короля чеканили серебряные пенни, толпился народ. Сам Эльфвин стоял в дверях, рядом плакала женщина — видно, жена. Поблизости расположился шериф Ден, а его люди выносили из дома всякие инструменты и тут же топтали их ногами.

— Что стряслось? — спросил Эдгар у Дена.

— Король Этельред велел закрыть монетный двор, — кисло ответил шериф. — Он разгневался на подделки, судилище назвал позором и вот так выразил свое неудовольствие.

Эдгар такого не ждал, да и Уилвульф с Уинстеном подобного явно не предвидели. Монетные дворы имелись во всех важнейших городах Англии. Закрытие двора станет ударом для Уилвульфа. Оно будет означать королевскую немилость; хуже того, монетный двор привлекал в город деловых людей, а теперь они разбредутся по другим местам. Вообще у короля было не то чтобы много способов навязывать подданным свою волю, но за чеканкой монет корона следила строго, и закрытие монетного двора считалось суровым наказанием. Впрочем, насколько Эдгар успел узнать Уилвульфа, даже это решение вряд ли вынудит элдормена одуматься.

Рагну юноша отыскал на пастбище рядом с домом элдормена. Погода, разумеется, препятствовала выпасу, и по настоянию Рагны лошадей стали загонять обратно в конюшню. Сама Рагна куталась в шубу лисьего меха, рыже-золотистую, как ее волосы, и походила на дикую лесную женщину, красивую и опасную. Эдгару вдруг пришло на ум, что волосы на ее теле должны быть такого же цвета. Он быстро прогнал эту мысль, ибо не пристало простолюдину задумываться о теле знатной дамы.

Рагна улыбнулась ему:

— Вышел прогуляться в такую погоду? Твой нос выглядит так, будто вот-вот отвалится! Идем, я напою тебя горячим элем.

Они прошли за частокол. Здесь тоже почти никого не было, разве что редкие слуги сновали из дома в дом, прикрывая головы накидками. Рагна привела Эдгара к себе. Когда она снимала шубу, он невольно засмотрелся на нее — и подумал, что она, кажется, слегка пополнела.

Присели у очага. Служанка Кэт нагрела железный прут и окунула его в кружку с элем. Протянула кружку госпоже, но та махнула рукой:

— Отдай Эдгару, он совсем замерз.

Кэт с приятной улыбкой поднесла питье юноше. «Наверное, пора мне жениться на такой вот девушке», — сказал он себе. — Теперь, когда есть пруд с рыбой, я способен, пожалуй, прокормить жену, а вдвоем спать всяко приятнее, чем одному». Но мгновенно накатило раскаяние и сожаление: Кэт красива, спору нет, но с Сунгифу ей не сравниться. Он смутился и спрятал лицо за кружкой. От эля по животу расползлось приятное тепло.

— Я подобрала для тебя красивый домик в долине Оутен, — сказала Рагна, — но, насколько я могу судить, все обошлось и без моего вмешательства. Теперь Олдред твой землевладелец, так что никто тебя из дома не выгонит.

Держалась она немного отстраненно, и ее мысли явно витали где-то еще.

— Все равно благодарю тебя, госпожа, — отозвался Эдгар. — Ты ободрила меня, и я пришел на суд поддержать Олдреда.

Она кивнула, давая знать, что принимает благодарность, однако не стала вспоминать суд над епископом Уинстеном, и Эдгар решил перейти к делу, пока его не попросили уйти.

— Если честно, я снова пришел за помощью, — выпалил он.

— Вот как? Продолжай.

— Церковь в Дренгс-Ферри рушится, а у Олдреда нет средств на починку.

— Как я могу помочь?

— Позволь забрать бесплатно несколько кусков камня. Я сам его наколю, каменотесы мне не нужны. Зато дар церкви зачтется тебе там. — Он указал на потолок, подразумевая небеса.

— Хорошо сказано.

— Так ты мне разрешишь?