Вечер и утро

Олдред улыбнулся: в этом весь Эдгар — постоянно что-то придумывает, причем обычно что-то полезное.

— Поделись, будь добр.

— Нам не понадобится паром, будь у нас мост.

Олдред пораженно уставился на собеседника:

— Ого! В дерзости тебе не откажешь.

— Ты хочешь, чтобы в твою церковь приходили паломники, так? Река — существенная преграда, особенно если вспомнить, что паром в руках Дренга. Мост сделает монастырь легкодоступным.

Целый день настроение скакало туда и сюда, от взлета к падению и обратно, и сейчас беспросветное уныние Олдреда опять сменилось безумной надеждой.

— А мы сумеем построить мост? — спросил он, весь дрожа от возбуждения.

Эдгар пожал плечами:

— У нас много древесины.

— Верно. Уже излишки складывать некуда. Но знаешь ли ты, как строятся мосты?

— Я думал об этом. Самое трудное — установить столбы в русле реки.

— Как-то же их ставят, мостов вокруг полным-полно.

— Да. Насколько мне известно, основание столбов закрепляют в больших емкостях с камнями на дне реки. Эти емкости должны иметь острые углы, смотрящие вверх и вниз по течению, а еще их нужно надежно врыть в дно, чтобы не снесло водой.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я приглядывался к тем мостам, которые видел раньше.

— То есть ты давно думал об этом?

— Ну да. Чем еще мне заниматься? У меня же нет жены, которая отвлекала бы от раздумий.

— Мы должны построить мост! — воскликнул Олдред, но сразу спохватился: — Правда, я не смогу оплатить твой труд.

— До сих пор ты ни за что мне не платил. Будешь и дальше меня учить.

— Сколько времени займет строительство?

— Выдели мне в помощь двоих сильных братьев, и я справлюсь, полагаю, за полгода или год.

— То есть срок — до следующего Белого воскресенья?

— Ага, — подтвердил Эдгар.

* * *

Сотенный суд в следующую субботу чуть было не перерос в бунт.

Паломники оказались не единственными, кому причинило немалые неудобства исчезновение Дренга. Пастух Сэм пытался переправить через реку стадо годовалых овец, которых предполагал продать на рынке в Ширинге, но вынужден был развернуться и уйти восвояси. Кроме того, еще несколько местных жителей с противоположного берега тоже поневоле остались дома, хотя собирались на рынок. Те, кто пользовался паромом Дренга по особым случаям, в праздники, ворчали и того громче. Словом, все считали, что их бессовестно подвел человек, на которого люди привыкли полагаться. Старосты окрестных деревень дружно ругали Дренга.

— Я что, как прикованный тут? — прорычал Дренг. — Или мне запрещено уходить?

Олдред сидел у церкви на большом деревянном стуле как главный судья.

— А куда ты вообще делся? — уточнил он у Дренга.

— Куда надо было, туда и делся! — с вызовом ответил Дренг. Толпа зароптала, недовольная таким ответом, и он стушевался: — Ладно, ладно. Я повез в Мьюдфорд-Кроссинг три бочки эля на продажу.

— В тот самый день, когда ожидался наплыв паломников, о чем ты хорошо знал?

— Да ничего я не знал! Меня никто не предупреждал!

— Лжец! — выкрикнули сразу несколько человек.

Дренгу и в самом деле следовало придумать более внятное объяснение: как владелец таверны, он просто не мог не знать о праздничной службе в Пятидесятницу.

Олдред продолжил расспрашивать:

— Обычно ты, когда уезжаешь в Ширинг, поручаешь паром и таверну заботам домашних.

— На паром я погрузил эль, а жен попросил помочь с бочками. У меня-то спина больная.

В толпе глумливо застонали — все были наслышаны о больной спине Дренга.

— А как же твоя дочь и два крепких зятя? — спросил Эдгар. — Они могли бы присмотреть за таверной.

— Чего ради, если паром все равно уплыл?

— Они могли бы взять мой плот. Вот только и плот пропал в тот же день, когда ты спешно уплыл. Разве это не странно?

— Я-то тут при чем?

— Мой плот был на берегу, когда ты отплывал?

Дренг затравленно огляделся, пытаясь сообразить, отвечать ему утвердительно или все отрицать.

— Не помню.

— Может, ты видел его по пути вниз по течению?

— Все может быть.

— Или сам отвязал мой плот и позволил ему уплыть?

— Нет.

Снова послышались возгласы: «Лжец!»

— Эй, люди! — вскипел Дренг. — Нигде не сказано, что я должен управлять паромом каждый день. Меня приставил к переправе настоятель Дегберт, он тогда владел этим местом. Так вот, он ничего не говорил насчет работы семь дней в седмицу!

Олдред покачал головой:

— Это было давно. Теперь я здесь господин, и я говорю тебе, что люди должны переправляться через реку каждый день. В нашей деревне церковь и рыбная лавка, а сама деревня стоит на дороге между Ширингом и Кумом. Твое поведение неприемлемо, я не могу тебе доверять.

— Я правильно понимаю, что ты решил отдать переправу кому-то другому?

Зеваки дружно завопили: «Да!»

— Поглядим, что на это скажут мои влиятельные родичи в Ширинге, — пригрозил Дренг.

Олдред усмехнулся:

— Нет, я вовсе не собираюсь отдавать паром кому-то другому.

В толпе застонали, кто-то сказал: «Почему бы и нет?»

— Я наметил кое-что получше. — Олдред помолчал. — Я намерен построить мост.

Толпа притихла, обдумывая услышанное.

Дренг опомнился первым.

— Так нельзя! — крикнул он. — Ты оставишь меня без всего!