Вечер и утро

— Уилвульф! — позвала Хильди. — Как зовут твою жену?

— Рагна. — Он улыбнулся, и Рагна невольно улыбнулась в ответ с несказанным облегчением.

— А короля как зовут?

Он долго молчал, но ответил:

— Король.

— А его жену?

— Забыл.

— Можешь назвать по именам братьев Иисуса?

— Святой Петр…

Все знали, что братьями Иисусу приходились Иаков, Иосия, Иуда и Симон[46].

— Какое число идет после девятнадцати?

— Не знаю.

— Что ж, отдыхай, элдормен Уилвульф.

Он послушно закрыл глаза.

— Заживет ли рана? — не утерпела Рагна.

— Кожа вырастет снова и закроет отверстие, но я не уверена, срастется ли кость. Он должен лежать неподвижно, насколько это возможно, хотя бы несколько недель.

— Я прослежу за этим.

— Надо обвязать ему голову, чтобы он меньше ею шевелил. Поить разбавленным вином или слабым элем, кормить супом.

— Ясно.

— Хуже всего, сдается мне, почти полная потеря памяти. Трудно сказать, насколько все серьезно. Он помнит твое имя, госпожа, но забыл, как зовут короля. Может сосчитать до трех, но не до семи, уж тем более не до двадцати. Тут ничего посоветовать не могу, разве что помолиться. После ранения головы бывает по-разному: одни поправляются, другие нет. Больше мне сказать нечего. — Хильди покосилась на дверь, в которую как раз кто-то вошел, и прибавила: — Прочие лекари тоже не помогут.

Рагна проследила за ее взглядом. Гита привела отца Годмера, священника из собора с познаниями в целительстве. За грузным мужчиной с бритой головой шагал более молодой священник.

— Что здесь делает повитуха? — сурово произнес Годмер. — Отойди, женщина, пропусти меня к страждущему.

Рагна чуть было не отослала его прочь. Хильди она доверяла куда больше. Впрочем, второе мнение лишним не будет. Она отодвинулась, и все остальные тоже посторонились, освободив место Годмеру.

Тот встал на колени рядом с Уилвульфом. Действовал он намного грубее, чем Хильди, когда священник притронулся к отеку, элдормен застонал от боли.

Рагна сдержала негодующий возглас.

Уилф открыл глаза:

— Ты кто такой?

— Ты меня знаешь, — ответил Годмер. — Или забыл?

Глаза элдормена закрылись.

Годмер повернул голову раненого набок, заглянул в ухо, затем в другое. Хильди чуть подалась вперед, как бы намереваясь его остановить, а Рагна попросила:

— Осторожнее, святой отец.

— Я знаю, что делаю, — надменно отозвался Годмер, но стал действовать мягче. Он открыл Уилфу рот и заглянул внутрь, затем приподнял веки и наконец принюхался к дыханию, после чего встал.

— Налицо избыток черной желчи, особенно в голове, — заявил он. — Отсюда усталость, вялость и потеря памяти. Следует вскрыть череп и выпустить желчь. Подай мне бурав.

Молодой священник передал старшему инструмент наподобие тех, какими плотники сверлили небольшие отверстия. Заостренное железное сверло вкручивали в тетиву лука, когда его крепко прижимали к доске и двигали рукоять лука взад и вперед, сверло вращалось и прорезало дерево.

— Сейчас я просверлю отверстие в черепе, дабы выпустить наружу накопившийся гумор, — объявил Годмер.

Хильди приглушенно вскрикнула.

— Погоди, святой отец, — вмешалась Рагна. — У него и так дырка в черепе. Будь дело в избытке жидкости, как ты говоришь, она давно должна была вылиться.

Годмер захлопал глазами. Рагна поняла, что он не удосужился приподнять сорванную кожу, а потому ничего не знал о трещине в черепе Уилфа. Впрочем, священник быстро оправился, горделиво распрямился и возмущенно процедил:

— Женщина, ты подвергаешь сомнению суждение человека, обучавшегося врачеванию?!

Рагна нисколько не устрашилась:

— Как жена элдормена я подвергаю сомнению суждения всех людей и подчиняюсь лишь своему мужу. Благодарю за осмотр, святой отец, хотя я тебя не приглашала, и непременно запомню твой совет.

— Я позвала отца Годмера, потому что он лучший целитель во всем Ширинге, — подала голос Гита. — У тебя нет права отказывать элдормену в предписанном лечении.

— Вот что я тебе скажу, свекровь, — не сдержалась Рагна. — Я перережу горло любому, кто попытается проделать еще одну дырку в голове моего мужа. А теперь проваливай и не забудь прихватить своего ненаглядного святошу! Прочь из моего дома!

Годмер ахнул. Пожалуй, он оскорбился, а со стороны Рагны именовать его святошей, да в глаза, было сродни святотатству, однако ей было наплевать. Высокомерие Годмера делало его опасным. По своему опыту Рагна знала, что священники, изучавшие врачевание, редко кого-либо исцеляли, зато больным часто становилось хуже от их предписаний.

Гита что-то пробормотала. Годмер кивнул, дернул подбородком и удалился, сжимая в руке лук со сверлом. Помощник последовал за ним.

Вокруг было чересчур много тех, кто прямо сейчас не мог принести ни малейшей пользы.

— Прошу уйти всех, кроме моих слуг, — сказала Рагна. — Элдормену нужны тишина и покой, чтобы он пошел на поправку.

Ее послушались.

Она снова нагнулась к Уилфу.

— Я позабочусь о тебе, — пообещала она. — И, как в последние полгода, буду управлять твоими владениями от твоего имени.

Он промолчал.

Тогда она спросила:

— Ты мог бы ответить еще на один вопрос?

Он открыл глаза, его губы сложились в призрак улыбки.