Вечер и утро

Сердце Рагны словно стиснули ледяные пальцы.

— Никогда! Прошу, даже не упоминай об этом.

— Но я люблю тебя.

Это была настолько откровенная ложь, что она чуть не рассмеялась.

— Ты знаешь, что означает это слово?

— Все будет по-другому, клянусь!

Рагна посмотрела на Гиту, опять повернулась к Уигельму:

— То есть больше твои воины не станут держать меня, пока ты на мне ерзаешь?

Гита снова неодобрительно фыркнула.

— Конечно, не станут! — вознегодовал Уигельм, как будто ничего подобного раньше не случалось.

— Вот обещание, которое жаждет услышать всякая женщина.

Гита встряла в их разговор:

— Разве ты не хочешь стать частью нашей семьи?

Рагна удивленно воззрилась на нее:

— Ни за что!

— Почему?

— Тебе хватает совести задавать мне этот вопрос?

— Слушай, не обязательно все время быть стервой! — примирительно сказал Уигельм.

Рагна набрала воздуха в грудь:

— Я не люблю тебя, ты не любишь меня, а разговоры о том, что мы поженимся, настолько нелепы, что я даже не могу притвориться, будто воспринимаю тебя всерьез.

Уигельм нахмурился, потеряв нить рассуждений — Рагна давно заметила, что он не сразу улавливает смысл длинных фраз.

— Короче, каков твой ответ? — спросил он наконец.

— Мой ответ — нет.

Гита встала:

— Что ж, мы тебе предлагали.

Они с Уигельмом ушли.

Рагна озадаченно покачала головой. Это было неожиданно.

Ален между тем заснул. Она переложила сына в колыбель и застегнула верх платья. Ткань была вся в пятнах от молока, но Рагну это не смущало: сейчас она предпочитала выглядеть как можно менее привлекательно.

Последние слова Гиты заставили ее встревожиться. Что имела в виду свекровь? Прозвучало почти как угроза — дальше она должна была прибавить: «Не вини нас за то, что произойдет». Но что могло произойти?

Этого Рагна не знала и потому беспокоилась.

* * *

Уинстен с Гитой отправились к королю Этельреду, который занял большую залу. Уинстен не ощущал перед встречей обычной самоуверенности. Король вел себя непредсказуемо. Как правило, епископ предугадывал поступки соседей, знал заранее, что они намерены предпринять, чтобы получить желаемое. Но вот просчитать и разгадать короля было куда труднее.

Он коснулся своего наперсного креста, уповая на помощь свыше. Когда вошли в большую залу, Этельред беседовал о чем-то с одним из своих помощников. Королевы Эммы видно не было.

Король вскинул руку, веля Уинстену и Гите подождать. Они остановились в нескольких шагах. В конце концов помощник ушел, и Этельред поманил просителей к себе.

Уинстен не стал затягивать:

— Дитя моего брата Уигельма и дамы Рагны — здоровый мальчик. Судя по всему, он будет жить, милорд король.

— Отлично! — одобрил Этельред.

— Это и вправду хорошие новости, но они чреваты печальными последствиями для власти в Ширинге.

— Почему же?

— Во-первых, милорд, ты позволил Рагне отправиться в женский монастырь в Дренгс-Ферри. Там, конечно, она окажется вдали от элдормена, которому, во-вторых, родила единственного законного наследника. А в-третьих, даже если этот ребенок умрет, у Рагны есть трое сыновей Уилвульфа.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — сказал король. — По-твоему, она, если у нее возникнет такое желание, способна поднять восстание против Уигельма, так? Люди могут сказать, что ее дети от Уилвульфа — настоящие наследники.

Уинстена порадовало, что король так быстро уловил суть дела:

— Все так, милорд король.

— Что ты намерен предложить?

— Только одно: Рагна должна выйти замуж за Уигельма. Тогда у моего брата не останется соперников.

— Конечно, это выход, — согласился Этельред. — Но я не собираюсь ее принуждать.

Уинстен так опешил, что бесцеремонно ляпнул:

— А почему нет?

— Во-первых, потому, что она против этого брака и вполне может отказаться.

— Ну, это я обещаю уладить, — бодро заявил епископ. Он хорошо знал, как заставить людей поступать против собственной воли.

Этельред недобро нахмурился, но не стал осаживать дерзкого церковника:

— Во-вторых, я обещал жене, что не буду принуждать Рагну к браку.

Уинстен хмыкнул:

— Милорд король, обещание, данное женщине…

— Епископ, ты мало осведомлен о супружеской жизни.

Уинстен покорно склонил голову:

— Прости, милорд король.

— Я не хочу нарушать обещание, которое дал жене.

— Понимаю.

— Так что ступай и все обдумай. — Этельред отвернулся.

Уинстен с Гитой поклонились и вышли.

Едва они очутились там, где их не могли подслушать, Уинстен выпалил:

— Значит, одна назойливая норманнская сучка поддерживает другую!

Гита промолчала, и Уинстен взглянул на мать. Та о чем-то размышляла.

У себя в доме она налила сыну вина.

Он сделал большой глоток:

— Не знаю, что теперь делать.

— Зато я знаю, — сказала Гита.

* * *

Уинстен явился в дом Рагны со словами:

— Нам нужно поговорить.

Она посмотрела на него с подозрением, гадая, чего он хочет.

— Не проси меня снова выйти за твоего брата.

— Думаю, ты неверно оцениваешь свое положение.

Он держался, как обычно, снисходительно, вот только постоянно прикасался к своему наперсному кресту. Рагна приняла эти прикосновения за признак скрытой неуверенности, на Уинстена это было не похоже.

— Я тебя слушаю.

— Ты можешь уйти отсюда в любое время, когда захочешь.

— Так сказал король.