Вечер и утро

— Напиши Эльфрику другое письмо. — Уинстен вдруг заговорил настолько рассудительно, что впору было заподозрить насмешку. — Скажи, что ты добрый христианин и не хочешь рассориться со своим братом во Христе, епископом Ширинга, а тот обещал лично присмотреть за положением дел в Дренгс-Ферри.

«Вообще-то, — мысленно поправил Олдред, — этого обещания мы не слышали».

— Прибавь еще, что решение Эльфрика чревато скандалом. Дескать, крохотная церковь не стоит таких потрясений.

Осмунд задумался.

— Божьи труды всегда сопровождаются потрясениями! — не утерпел Олдред. — Господь не раздумывал, когда изгонял менял из храма! Писание учит…

На сей раз его оборвал Осмунд.

— Не перебивай старших, — строго наказал настоятель.

Уинстен поддержал:

— Помалкивай, Олдред, ты и без того причинил достаточно вреда.

Олдред склонил голову, но внутри у него все кипело. Осмунду нельзя отступать, на его стороне архиепископ!

Настоятель сказал:

— Я помолюсь, чтобы Господь вразумил меня на правильный выбор.

Епископ этим не удовлетворился:

— Я сам сегодня напишу Эльфрику. Сообщу, что его распоряжение — предположение, а не распоряжение! — невыполнимо, что мы с тобой обсудили этот вопрос и что ты, как мне показалось, по зрелом размышлении согласился со мною в том, что прямо сейчас церковь не следует превращать в придаток монастыря.

— Я тебе уже сказал, — раздраженно произнес Осмунд. — Я подумаю об этом.

Уинстен словно не услышал и продолжил давить:

— Брат Уигферт может отвезти мое письмо. — Он оглядел братьев, понятия не имея, кто из них Уигферт. — Кстати, если мое письмо пропадет по дороге и архиепископ его не получит, я лично отрежу этому Уигферту его причиндалы ржавым ножом.

Монахи зашушукались, потрясенные такой свирепостью.

— Покинь наш храм, епископ, прежде чем ты окончательно не опорочил Дом Божий, — велел Осмунд.

— Пиши письмо, Осмунд, — процедил Уинстен. — Растолкуй архиепископу Эльфрику, что ты передумал. Иначе хуже будет.

С этими словами Уинстен стремительно развернулся и вышел из церкви.

«Он думает, что победил, — сказал себе Олдред. — И он прав».

14

1 ноября 997 г.

Рагна вышла замуж за Уилфа в День всех святых, первого ноября, под чередование солнечного света и проливного дождя.

Все на холме было теперь знакомо Рагне. Пахло конюшнями, немытыми телами и рыбой, которую варили на кухне. Было шумно: лаяли собаки, визжали дети, кричали мужчины и заливисто смеялись женщины; кузнец ковал подковы, а плотники обтесывали поваленные стволы деревьев своими топорами. Западный ветер гнал по небу облака, тени которых преследовали друг друга по соломенным крышам.

Рагна позавтракала в своем доме в присутствии слуг. Она нарочно все устроила так, чтобы спокойно подготовиться к обряду. Хватит, и так уже вся извелась — как она будет выглядеть, сумеет ли достойно себя повести. Она отчаянно хотела, чтобы для Уилфа все было идеально.

Раньше она не могла дождаться этого дня, а теперь ей хотелось, чтобы он поскорее закончился. Зрелища и различные церемонии были обычным явлением в ее жизни, сейчас она желала всего-навсего очутиться в одной постели с мужем. Она сопротивлялась искушению и стойко ждала свадьбы, несмотря на зов плоти, однако теперь радовалась своей стойкости, ибо видела, что страсть Уилфа усиливается с каждым днем. Она читала эту страсть в его взгляде, улавливала в замирании его пальцев на ее ладони и в томительном предвкушении вечернего поцелуя.

Они провели вместе много часов, разговаривая обо всем на свете. Он поведал Рагне о своем детстве, о смерти матери и потрясении от повторного брака отца с Гитой, о появлении в его жизни двух младших братьев.

При этом Уилф не любил отвечать на вопросы, которые считал лишними. Она выяснила это, когда невзначай спросила его о ссоре с королем Этельредом. Он сразу вознегодовал, как будто она уязвила его гордость.

Однажды Рагна и Уилф отправились вдвоем охотиться в лес между Ширингом и Дренгс-Ферри. Заночевали в охотничьем домике Уилфа, удаленном, но уютном, с конюшнями, конурами, лавками и большим домом, где все спали на тростнике на полу. В тот вечер Уилф подробно рассказывал о своем отце, тоже элдормене Ширинга. Эта должность вовсе не была наследственной, и, слушая историю о борьбе за власть после кончины отца Уилфа, Рагна многое узнала об английских порядках.

Теперь, в день свадьбы, ей было приятно думать, что она узнала Уилфа куда лучше, чем когда только приехала в Ширинг.

Увы, ее надежды на спокойное утро были безжалостно разрушены. Первым явился епископ Уинстен, чей плащ промок от дождя. За ним следовал верный Кнебба с безменом в руках и небольшой шкатулкой, где хранились, должно быть, гирьки.

Рагна проявила вежливость:

— Доброе утро, милорд епископ, надеюсь, ты в добром здравии.

Уинстен воспринял эту любезность как нечто несущественное и немедленно приступил к делу:

— Я пришел проверить твое приданое.

— Очень хорошо. — Рагна этого ожидала и была готова к любым уловкам.