Вечер и утро

Со стропил свисали несколько веревок, служивших для разных целей, в том числе к ним подвешивали еду, чтобы мыши не добрались. Кнебба привязал безмен к одной такой веревке.

Железный стержень весов был поделен на две неравные части: к более короткой крепился подвесной лоток, куда клали взвешиваемый предмет, а по более длинной перемещали груз, отслеживая насечки на стержне. Когда лоток пустовал, а скользящий грузик находился на крайней изнутри отметке, это означало равновесие, и стержень мягко покачивался в воздухе.

Кнебба поставил на стол принесенную шкатулку. Там и вправду лежали гири, приземистые свинцовые цилиндры, и в каждую была вставлена серебряная монета, подтверждавшая вес.

— Я позаимствовал их на монетном дворе Ширинга, — пояснил Уинстен.

Кэт двинулась было к сундучку с приданым, но Рагна вскинула руку, призывая не спешить. Она не доверяла Уинстену. Под защитой могучего Кнеббы епископ вполне может поддаться соблазну и просто-напросто унести сундучок под мышкой.

— Кнебба может удалиться, — заметила Рагна.

— Я предпочитаю, чтобы он остался, — возразил Уинстен.

— Зачем? — удивилась Рагна. — Или у него особый дар взвешивать монеты?

— Он мой телохранитель.

— Ты кого-то опасаешься? Меня? Или мою служанку Кэт?

Уинстен покосился на Берна Великана, но не стал отвечать на вопрос Рагны.

— Ладно. Подожди снаружи, Кнебба.

Телохранитель ушел.

— Давай проверим, все ли в порядке. — Рагна положила в лоток весов пятифунтовую гирю, и короткая часть безмена немедленно опустилась. Затем девушка стала перемещать груз по длинной части, восстанавливая равновесие. Обе части выровнялись на отметке в пять фунтов, значит, весы точные.

Рагна кивнула Берну, и тот поднял сундучок и поставил на стол. Рагна отперла замок ключом, висевшим на ремешке у нее на шее.

В сундуке находилось четыре небольших кожаных мешочка. Рагна положила один на лоток весов вместо пятифунтовой гири. Стержень чуть покосился, мешочек оказался незначительно тяжелее пяти фунтов.

— Это из-за мешка, он добавляет вес, — сказала Рагна.

Уинстен снисходительно махнул рукой, больше заинтересованный в другом:

— Покажи мне монеты.

Рагна высыпала содержимое мешочка на стол. По столешнице рассыпались сотни крохотных серебряных монет — все английские, с крестом на одной стороне и с головой короля Этельреда на другой. В брачном договоре особо отмечалось, что приданое выдается в английских пенни — в них серебра было больше, чем во франкских денье.

Уинстен удовлетворенно кивнул.

Рагна собрала серебряные монеты со стола и на глазах епископа взвесила оставшиеся три мешочка. Каждый весил ровно пять фунтов. Приданое было доставлено. Она сложила мешочки обратно в сундук.

— Так, это я заберу, — деловито проговорил Уинстен.

Рагна указала Берну на сундучок:

— Не раньше, чем я выйду замуж за Уилфа.

— Это случится уже к полудню!

— Значит, заберешь приданое в полдень.

— Выходит, проверка была бессмысленной? Впереди еще два часа, из каждого мешка запросто можно отсыпать по пятьдесят монет.

Рагна заперла замок и передала ключ Уинстену.

— Вот, — сказала она. — Мне теперь его не открыть. Если кто и отсыпет монеты, то ты сам.

Уинстен притворился, будто принял ее слова за шутку, внушенную чрезмерным беспокойством о сохранности приданого.

— Гости уже прибывают! — сообщил он. — Говядину и свинину жарили всю ночь. Бочки с элем на месте. Пекари испекли добрую сотню буханок. Ты и вправду веришь, что Уилф отнимет твое приданое и отменит свадьбу?

Рагна мило улыбнулась.

— Я стану твоей невесткой, Уинстен, — сказала она. — Учись доверять мне.

Уинстен хмыкнул и ушел.

Кнебба вернулся, забрал безмен и гири. Стоило ему уйти, как появился Уигельм. Он походил на братьев крупным носом и тяжелым подбородком, густыми светлыми волосами и длинными усами, но на его лице было написано такое раздражение, как если бы он считал, что все вокруг обращаются с ним несправедливо. На нем была та же одежда, что и вчера, — черная рубаха и коричневый плащ, как будто он показывал всему свету, что в сегодняшнем дне нет ничего особенного.

— Итак, сестрица, нынче ты потеряешь девственность.

Рагна покраснела, потому что потеряла ее четыре месяца назад.

К счастью, Уигельм неправильно понял причину ее смущения.

— Да не стесняйся! — Он похотливо усмехнулся. — Тебе понравится, даю слово.

«Откуда тебе знать, болван», — подумала Рагна.

Следом за Уигельмом вошла невысокая пухленькая дама приблизительно его возраста — лет тридцати. Она выглядела привлекательно, держалась уверенно, как и положено женщине, которая знает, что притягивает мужские взгляды. Она не представилась, а Уигельм не спешил объяснить ее присутствие в доме, поэтому Рагна сама завела беседу.

— По-моему, раньше мы не встречались.

Женщина промолчала, а Уигельм ответил за нее:

— Это моя жена Милли.

— Рада видеть тебя, Милли. — Поддавшись порыву, Рагна сделала шаг вперед и поцеловала Милли в щеку. — Мы станем как сестры.

Милли наконец разомкнула губы.

— Это будет непросто, — произнесла она почти равнодушно, — мы ведь говорим на разных наречиях.