Вечная зима (СИ)

Гармунд вышел наружу и легкой походкой двинулся к центру селения. Поначалу он вознамерился навестить рыжую деву, но затем отказался от этой идеи, посчитав, что она заслуживает отдых. Да и сам Гармунд желал привести свои мысли в порядок и определиться с дальнейшей жизнью. Попутно он заметил стариков из Воротынска, которые тихо беседовали, сидя на лавке. Увидев Гармунда, они собрались в кучу и продолжили обсуждение, не спуская с него своих злобных глаз. Гармунд повернул направо и, ускорившись, скрылся за избами. Не сбавляя шага, он быстро добрался до околицы. Только он остановился, остановились и его мысли. Не мог Гармунд рассуждать, стоя на одном месте, а потому, повернув назад, продолжил прогулку. Сгорбленная под тяжестью коромысла старушка прошла мимо задумчивого Гармунда. Пыхтя и превозмогая истлевшую силу своего бренного тела, она практически добралась до избы, — как вдруг упала на колени. Гармунд подоспел вовремя и ухватился за коромысло, не дав разлиться воде. Он довел женщину до её избы. Она горячо отблагодарила мужа за помощь и просила остаться на чай. Гармунд принял приглашение, да так и остался в гостях до позднего вечера. Старушка успела рассказать ему о своей нелегкой жизни, о детстве и юности, о смерти мужа и обеих дочерей. Также она не обошла стороной тему нашествия волколаков и конец эпохи Заката. Она рассказала о древних пророчествах, благодаря которым некогда великий народ Нетоличи пал под натиском белых доспехов.

— Наши предки тщательно готовились к нашествию волколаков, — говорила старушка. — Они отстраивали северные селение, стягивали туда большую часть воинов.

— Белые доспехи не верили пророчествам? — спросил Гармунд, словно не знал правды.

— Они были одержимы идеей истребить наш народ, — продолжала старушка. — Собрав армию, они отправились в западный поход и разграбили великой город Стерж. Тогда и закончилась эпоха Солнцестояния. Эпоха Заката подведет черту нашему существованию.

— Вашему, — сказал Гармунд, — но народы крепостей выстоят под напором стаи.

— Все человечество сгинет, — жестко молвила старушка, огрев Гармунда тростью. — Все крепости падут. Даже Южные земли опустеют.

Гармунд посчитал её сумасшедшей. Он слыхал легенды о волколаках когда-то давно, ещё в глубоком детстве, но никогда не принимал их всерьез. Пророчество мудрецов казалось ему частью какой-то увлекательной легенды, которая канула в лету. Да и вера Нетоличей в исполнение пророчества была сравнима с верой в Богов, реальность которых Гармунд подвергал сомнению. Сам он, кстати говоря, никогда не бился против волколаков, однако весьма самоуверенно преуменьшал их силу, считая, что запросто одолеет и одного, и трех. Однако тот тон, с которым повествовала старушка, заставил Гармунда всерьез поразмыслить над нашествием. Её приверженность пророчеству вызывала у него самые противоречивые чувства.

— И как же человечеству избежать погибели? — спросил он.

— Нет такого пути, — печально молвила старушка. — Наши предки предлагали Белым доспехам заключить военный союз. Те согласились, но затем совершили свою подлость. Единство всех ныне существующих народов могло бы противостоять волколакам, но сейчас это невозможно. Власти крепостей, видно, совсем обезумели, раз решили истребить остатки нашего народа в такое сложное время.

Она могла бы рассказать ему много чего, но Гармунд прервал её, сказав, что его уже клонит в сон. Женщина взяла с него обещание, что он обязательно заглянет к ней завтра и отпустила с миром. Странное чувство властвовало над мужским сердцем. Оно будто бы потеряло былую тяжесть. Гармунд ощутил приятную легкость, которая, поначалу, испугала его. И все же он точно решил ещё раз посетить старушку. Вернувшись домой, Гармунд неожиданно застал там рыжую деву.

— Мои земляки обеспокоены решением Агафьи выпустить тебя, — сказала она. — Они боятся уснуть, зная, что убийца свободно разгуливает по селению.

— Тогда пусть расскажут обо всем случившемся, — ответил Гармунд.

— Они не могут рисковать жизнью ребенка. Если, конечно, он ещё жив.

— Пускай я и истребил множество варварских селений, но ещё никогда не предавал свое слово.

— Я верю тебе, — сказала дева. — Через четыре дня мы отправимся к Воротынску.

— Да, — грустно протянул Гармунд. — Знаю, — он улегся. — Спой мне песню.

Её голос неспешно поколачивал по каменному сердцу мужа, словно молоток по камню, покрывая его все большими трещинами. Как только Гармунд почувствовал приближение сна, он велел деве уйти. Та была очень удивлена его словам, но молча удалилась. “Путь в крепость постепенно закрывается”, - подумал он, совсем не заметив, как сон похлопал его по плечу.