Вечная зима (СИ)

Почти всю дорогу Гармунд дремал. Старики стянули с него доспехи и облачили в свои одежды, дабы жители Хатуни ни о чем не догадались. Боль утихла благодаря наложенным на рану травам. Двое стариков тащили носилки и тихонько бранили Гармунда. Остальные брели следом, обсуждая прибытие в Хатунь. Их суетливые разговоры уверовали Гармунда в том, что они наверняка не допустят его смерти. Он не понимал их. Будь у него выбор между спасением случайного мальчика из крепости и убийством опытного воина, он точно остановился бы на втором. С другой стороны, спасенный мальчик мог бы стать хорошим и опытным воином. Но это всего лишь вероятность, не более.

На следующий день группа прибыла в Хартунь, где их радужно встретили местные. Гармунда отнесли в избу и зашили рану. «Уже завтра ты сможешь встать», — умывая руки, произнесла лекарь и вышла наружу. Рыжая дева всю ночь просидела у постели Гармунда, вполголоса напевая ему различные песни. Воин крепости был крайне доволен. С его уст ни на мгновенье не сползала кроткая улыбка. Просыпаясь посреди ночи, он будил уснувшую на его груди деву и рассказывал ей яркие сны, где он мирно жил в селении среди варваров. Сны действительно впечатляли его, и не только содержанием своим, но и проявлением. «Последний раз я видел сон около трех лет назад, когда великая Сандра велела поцеловать её руку», — поделился Гармунд. Рыжая дева слушала его и не смела вставить слово. Утро подкралось практически незаметно. Загубленная усталостью, она просила Гармунда отпустить её. Гармунд нехотя отпустил. Поднявшись на ноги, он поковылял к выходу. Дверь была заперта. Взглянув в окно, он увидел двух крепких мужей, расхаживающих на крыльце его избы. Значит приставили стражу, подумал Гармунд. Одетые в кольчугу дети заметили его и с любопытством разглядывали. Один из них подошел к стражникам и завел с ними беседу, периодически посматривая на Гармунда. Ближе к полудню в избу вернулась рыжая дева. Она преподнесла Гармунду обед, но тот отказался.

— Варварская пища не для меня. Унеси это.

— Тебе надо покушать, — сказала дева, поставив деревянный поднос на стол.

— Я по-прежнему предан своей властительнице и не собираюсь брать пищу из ваших рук.

— Тот погибший воин говорил, что преданность твоя уже не так сильна, как прежде. Думаешь, мое подношение ослабит её ещё сильнее?

Гармунд призадумался и все же решил отобедать.

— Пускай ты и враг мой, — продолжила дева, — но я польщена твоим вниманием к моим песням.

— Я полюбил как твои песни, так и твой голос, — признался Гармунд. — Я возжелал тебя, потому и хотел увести в крепость.

— Ваша властительница наверняка не обрадовалась бы моему прибытию.

— Верно, — кивнул Гармунд, — но я бы нашел способ укрыть тебя от её взора.

— Твои воины не одобрили бы этот шаг и рано или поздно доложили бы властительнице. Нас бы наверняка казнили.

— Я готов к любому исходу. Если ты покинешь мою жизнь, то в ней боле не будет смысла.

— Какие громкие речи, — изумилась рыжая дева. — Ты готов навлечь на себя смерть и позор предателя лишь из любви к моим песням и голосу. Безумец.

— Вся моя жизнь основана на служении властительнице, а песни её — великое счастье и награда за службу. Я никогда не думал, что смогу усомниться в исключительности прекрасной Сандры.

— А песни других дев не коснулись твоего сердца?

— Они не поют. Великая Сандра считает, что голоса обычных дев очернят крепость и стены её падут.

— Какая нелепость, — воскликнула она.

— Белые доспехи верят своей властительнице и не допускают своих размышлений на этот счет. А я допустил.

— И в этом нет ничего страшного.

— Ты ошибаешься, — резко оборвал Гармунд. — Своеволие губит воинов, а, следовательно, губит и того, кому они верны. Так варвары и потеряли свое былое могущество.

Гармунд велел деве уйти. Она забрала поднос и вышла. Гармунд провел оставшийся день у окна, наблюдая за жизнью селения, крайне отличающейся от жизни крепости. Местные жители помогали друг другу в быту, свободно общались, а вечером собирались у костров, где готовили мясо и рассказывали друг другу всякие небылицы. Жители крепости были скупы на разговоры и старались не раскрывать рта по лишнему поводу. Их жизнь была строгой и аскетичной. И Гармунда, верного сторонника культуры своей крепости, привлекла здешняя свобода. Забыв о своем доме, он вознамерился познать общество варваров изнутри. Утром к нему пожаловала старушка Агафья, глава Хатуни, дабы сменить бинты.

— Тебе нужен свежий воздух, — молвила она. — Прогуляйся по селению.

— Вы отпустили стражников?

— Несмотря на протесты твоих земляков, — улыбнулась она.

— Отчего же они протестовали?

— Боялись, что ты ринешься мстить Белым доспехам.

— Месть и впрямь засела в сердце моем, — лгал Гармунд, следуя выдуманной легенде, — и я обязательно последую её зову, когда ноги мои смогут удержать тело.

— Вот это правильно! — воскликнула старушка. — Здравомыслящий муж всегда прислушивается к своему здоровью. Ступай.