Я не стремлюсь перечислить все произведения, заслуживающие отдельного внимания, которых на самом деле очень много. Передо мной стоит другая задача – описать наиболее характерные черты наиболее оригинальных из них. В период правления XVIII династии художники и скульпторы стали восхищаться грациозностью и обаянием женщин. Об этом можно судить по множеству произведений мелкой пластики, выполненных из бронзы и дерева и датируемых XIV–VIII вв. до н. э. Из всех многочисленных шедевров подобного рода я должен упомянуть статуэтку, которая в настоящее время находится в Москве и обладает удивительной выразительностью, хотя ее поза довольно неподвижна, а также изображение госпожи Туи, хранящееся в Лувре. Ее суровое, но в то же время улыбающееся лицо, в выражении которого прослеживается легкая ирония, обрамляет, но не затеняет довольно замысловатый парик. Под длинным одеянием, доходящим до ее ступней, прослеживаются изгибы тела, вырезанного с большой любовью. Госпожа Туи возглавляла гарем храма Мина и если бы могла говорить, то вслед за героиней демотического рассказа произнесла бы следующие слова: «Я храмовая рабыня, я не обладаю низким происхождением». (Это значит, что за свою благосклонность она запросит большую цену.) Статуэтка царицы Каромамы, купленная Шампольоном в 1829 г., изготовлена из бронзы, инкрустированной золотом. Перед нами не только выдающееся творение – его автору удалось передать горделивое и умное выражение лица царицы. Не меньшей похвалы заслуживают деревянные ложечки, в том числе хранящиеся в Лувре, а также в Лондоне и Берлине. Иногда черпаку ложки придавалась форма декоративного пруда, картуша или сосуда, а ручке – молодой девушки, полностью обнаженной или очень легко одетой, плывущей, сидящей в лодке среди болот либо возвращающейся с водными растениями. Иногда ручки этих ложечек изготавливали в виде раба. В памятниках подобного рода, а также в украшении ларцов, сундуков, стульев и различных предметов мебели отражается уверенная техника исполнения и выдающиеся творческие способности мастера. Хотя следует признать, что большинство этих вещей было найдено в гробницах, вряд ли стоит сомневаться: в домах египтян, причем не только представителей богатейших слоев населения, но и людей, чье происхождение было довольно скромным, имелись похожие вещи, приносившие им огромное удовольствие.
Невероятная скорость, с которой искусство начало развиваться в правление Аменхотепа III, чтобы достигнуть своего апогея в царствование его преемника Эхнатона и угаснуть, когда на троне оказался Тутанхамон, оказала значительное влияние на работу египетских мастеров, сумевших порвать с традициями. Гигантские статуи, которые царь-реформатор повелел установить в своем храме в Карнаке в начале правления, до перемещения столицы в Ахетатон, не имеют ничего общего со ставшими уже привычными изображениями царей. Как далеко продолговатое лицо царя от того, которое мы видим на диоритовой статуе Хефрена, или от лица изваяний Сенусерта, или от лиц статуй его собственных родителей – величественного Аменхотепа III и угрюмой Туйи, хранящихся в Берлинском музее! Несмотря на то что изображения Эхнатона граничат с карикатурными, они вызывают определенное восхищение. Следует также признать, что стремление к значительному преувеличению перестало быть характерной чертой египетского искусства, как только двор переехал в Ахетатон. Кажется, будто смена места излечила как царя, так и его скульпторов, которых он освободил от мучивших их комплексов. Эхнатон, несомненно, не мог похвастаться телесной мощью. Художники продолжили изображать его тонкие конечности, покатые плечи, продолговатое лицо. Во всяком случае, его лицо имеет форму идеального овала, а глаза очень изящны. На его губах заметно некое подобие улыбки, а вытянутое тонкое лицо свидетельствует о том, что Эхнатон был настолько замкнутой в себе натурой, что превзошел в этом всех царей, правивших до него.
Тревоги, отразившиеся на лицах Сенусерта III и Аменемхета III и даже испортившие их, были связаны с политикой, а именно необходимостью поддерживать единство и целостность государства и решить проблему, связанную с важностью посадить на трон законного наследника. Эхнатон больше интересовался метафизическими проблемами, особенно вопросами, связанными с ослепительной звездой, множество рук которой осыпает подарками всех жителей Земли.