Вечорница. Часть 2

– Как же она это разглядела? – не поняла Катюшка.

– А отметина у ей была на лице, вроде пятнышка родимого, как звёздочка махонькая. Вот тут, промеж глаз.

Баба Груня ткнула себе пальцем в переносицу.

– И что же дальше было?

– Оставила повитуха младенца у себя, сказала, что будет выхаживать её, авось и выживет дитё. Она и выхаживала, конечно, что было, то было. Да только для своих целей. Спустя сорок дней, когда стало ясно, что девчонка будет жить, сказала она матери обратное, мол, померла твоя девка, а подала ей другую, не Маланью.

– Где ж она другую взяла? – удивилась Катя, – Да ещё и… неживую.

Старухи переглянулись:

– Э, девка, тогда всё можно было. Не захотел кто-то дитя своё миру открыть, нагулял или ещё чего, вот и «помогла» повитуха избавиться. Таким младенцем и подменила повитуха Маланью, а настоящую в лес снесла, там повитухина тётка жила, ведьма каких свет не видывал. Старая уже была, преемница ей нужна была, вот и решили они Маланью той преемницей сделать. А прабабка твоя Лжемаланью схоронила, убивалась по ней, да что поделать, раньше как баили – Бог дал, Бог взял. После ещё трёх девок родила. Про дочку свою первую и не догадывалась, что жива она и живёт-то совсем недалёко.

А ведьма та старая Маланью вырастила, толковала ей, что она бабка её родная. Та и верила. Только с кого ей пример брать? Выросла она такой же злющей и страшной, как её кормилица. Та её своему искусству выучила, всё передала, ничего не утаила. Так и стала Маланья ведьмой. Когда исполнилось ей восемнадцать, померла старая ведьма. Вот тогда-то и вышла Маланья к людям. Только не в свою родную деревню она вернулась, а ушла далёко. Позже уж в Бережках оказалась. Замуж она никогда не выходила, детей не народила.

– Вот как, значит, – задумчиво произнесла Катюшка, – Ну, и дела… А как же баба Уля узнала в итоге про Ижориху? Да и сама Ижориха тоже, ведь она и не знала про своих родных?

– Эх, девонька, того не скажу, только одно отвечу, на то они и ведьмы, чтобы ведать. Только вот Ижориха на тёмную сторону ушла, а твоя бабка на светлую склонилась.

Все замолчали. В избе повисла тишина. Ребятишки, устав играть, прикорнули, взобравшись на печку. Дочь бабы Вари Марья чем-то шуршала за занавеской у печи, будто искала что-то и никак не могла найти.

– Ладно, – сказала тихо Катюшка, – Но вот одного в толк не возьму, начто я-то ей понадобилась? Зачем она меня сюда заманила?

– Злоба в ней кипит, ненависть, – горько вздохнула баба Варя, – Кто знает, что у неё на уме, да только думается мне, что добра тут ждать не приходится. Можа изничтожить тебя хочет, а можа наоборот, своей преемницей сделать.

– Какая же из меня преемница, – пробормотала под нос Катюшка.

– Не скажи, девонька, ведь бабкина кровь тебе одной из всех внуков передалась.

– Что вы хотите сказать?

– А то, что сила рода вашего твоя будет, как бабы Ули не станет.

Встреча со злом

И только было хотела Катюшка открыть рот и спросить, откуда же бабкам этим всё ведомо, как в окошко постучали.

Старухи и Марья тут же замерли, и со страхом уставились на окно, их волнение передалось и Катюшке, она всмотрелась в щель между занавесками, в которую и сама давеча подглядывала за находящимися в избе, и вдруг увидела, как из тьмы уставились прямо на неё два жёлтых глаза. Катюшке вдруг стало так жутко, как никогда в жизни ещё не было. Ноги её похолодели, а руки даже защипало от сковавшего её ужаса. Но какая-то магнетическая сила не давала ей отвести взгляд, и она продолжала смотреть на эти жёлтые огоньки.

– Катюшка, не гляди, не гляди туда, – одёрнула её за подол баба Варя, – Нельзя ей в глаза глядеть, заворожит она тебя, морок напустит, изведёт.

Катя с трудом опустила глаза, и тут же почувствовала такую слабость, что, казалось, дунь на неё сейчас, и она тут же свалится со скамейки на пол и уже не поднимется более.

– Нельзя ёй в глаза глядеть, девонька, – запричитала над ней баба Варя, – Грунька, иди-кось, принеси воды полынной. Там она, за печью, знашь сама где.

Баба Груня закивала и опрометью понеслась за печь, а через минуту уже стояла возле Кати с банкой в руках, в которой плескалась какая-то светло-коричневая жидкость.

– Что это? – слабо спросила Катя.

– Полынный отвар, – ответила баба Варя, – Пей-ко вот давай, это от морока лучшее средство.

Катюшка отхлебнула, поморщилась от горечи, но всё же проглотила мутную жидкость, и тут же в голове прояснилось и пелена тумана, стоявшая перед глазами, развеялась, как дым.

– Знаете, что я вспомнила? – сказала она старухам, – Баба Уля меня тоже иногда полынной водой поила, когда я ни с того ни с сего вдруг начинала себя плохо чувствовать. Она ещё и слова какие-то приговаривала.

Катюшка поморщилась:

– Не помню какие. Но то, что мне сразу хорошо становилось, это однозначно.

– Так баушка тебя от сглазу эдак лечила, – сказала баба Груня, – Просто тебе не сказывала. И нехорошо тебе не просто так было, люди кругом всякие, не все с добром смотрят и добра желают.

– А этой чего надо? Зачем она в окна заглядывает? – Катя кивнула на окно.