Великий князь Юрий Всеволодович

Общий смысл претензий к венгерскому королю, конечно же, был известен князю Юрию Всеволодовичу. Но мог ли он и в самом деле рассчитывать на то, что следующий удар монгольского войска обрушится не на его княжество, не на русские земли, а на Венгерское королевство, что «татары днём и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан»? Я полагаю, что да, мог, и больше того — страстно желал этого. На Руси хорошо знали о вражде между монголами и половцами. Когда-то русские князья поддержали половцев несмотря на прямые угрозы татар — и поплатились за это страшным поражением на Калке. Юрий Всеволодович не участвовал в той битве, но уроки из неё извлёк и не хотел повторения прежних ошибок. Да его и не связывали с половцами столь тесные политические и династические узы, которые установились с ними у князей Южной Руси. Зато половцев — и именно одного из главных врагов монголов, хана Котяна, — принял король Бела. Наверное, монголы умело разыгрывали «половецкую карту» — в том числе и перед князем Юрием; не исключено, что они заверяли его в своей готовности выступить вслед за бежавшим от них Котяном — и суздальскому князю так хотелось им верить! Возможно, что и его не вполне понятные для нас действия — он задержал послов у себя, но письмо всё-таки передал венгерскому королю — объяснялись его желанием поскорее направить татар против венгров, не допустить какого-либо соглашения между ними. Позднее, уже после того как татары вторгнутся в Центральную Европу, современники-европейцы будут писать об их коварстве и вероломстве и вспомнят, что «некоторые из доверчивых королей, заключив с ними союз, разрешали им свободно проходить по своим землям, но всё равно погибли, так как они союзы не соблюдают» (18. С. 150). Возможно, слова эти — хотя бы отчасти — могли быть отнесены и к суздальскому князю?

Мы уже говорили о том, что князь Юрий Всеволодович и в иных случаях зачастую предпочитал дипломатические способы разрешения конфликтов военным и старался по возможности избегать кровопролития. Тем более это было желательно теперь, когда смертельная угроза нависла над его землёй.

А дезинформация противника была у монголов излюбленным способом ведения переговоров. Так, во время своей первой поездки на Волгу, накануне разгрома Волжской Болгарии, тот же Юлиан встречался с другим татарским послом, и тот убеждал его, что татарское войско намеревается «идти против Алемании», то есть в германские земли, и только дожидается другого, посланного «для разгрома персов» (2. С. 81). Надо полагать, что это говорилось для властей Болгарского царства и других, соседних народов. Но может быть, ещё и для русских князей?

* * *

Между тем, как бы ни хотел великий князь Юрий верить в то, что войны можно избежать, и как бы ни оттягивал и ни предотвращал её, судьба Руси была решена. Курс, избранный им, оказался тупиковым. Война подступила к самым границам Руси.

Из письма брата Юлиана епископу Перуджи

Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что всё войско, идущее в страны запада, разделено на четыре части. Одна часть у реки Этиль (Волги. — А. К.) на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю

[158]. Другая же часть в южном направлении уже нападала[159] на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дон, близ замка Ovcheruch[160]

, также княжества русских. Они, как передавали нам словесно сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замёрзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских.

(2. С. 86)

Это писалось в ноябре 1237 года (ниже Юлиан упоминает день святого Михаила, «недавно отпразднованный», что позволяет датировать послание временем после 8 ноября). Суровая русская зима не пугала завоевателей — в Монголии случаются морозы и пострашнее, чем в России. Лёд же, который должен был сковать реки, открывал их коннице прямой и удобный путь ко всем главным городам страны.