Великий посланник

После того как Ваня произнес слова клятвы и поцеловал мне руку, я встал с кресла и достал из шкатулки золотой медальон с вычеканенным на нем гербом Арманьяков – знак пажеского сана и одел его на шею мальчику.

– Отныне ты паж графа божьей милостью Жана Шестого Арманьяка. Никогда не забывай этого. Служи верно, и заслуги твои будут достойно вознаграждены!

– Клянусь!.. – торжественно и истово прошептал Ваня. – И порукой мне в том Господь наш!

– Принято.

Я осознанно посвятил мальчишку в пажи, хотя такое решение может аукнуться в будущем. В дворян понятие верной службы сюзерену чуть ли не впитывается с молоком матери, а простолюдин руководствуется совсем другими понятиями. Хотя, как говорил мой покойный отец, конт Жан V Арманьяк, порой один простолюдин стоит десятка благородных болванов. Мне кажется, с Ваняткой как раз этот случай. Есть в нем стальная жилка. Такое в людях сразу чувствую.

Отпустив новоиспеченного пажа собираться в дорогу, я приступил к последнему делу на сегодня.

– Устал небось, Ванюша? – Забава стащила с меня сапоги и подвинула домашние тапочки. – Даже с лица спал.

– Все хорошо… – Не вставая с кресла, я взял приготовленную заранее шкатулку. – Держи, это твое. Открывай.

Забава приоткрыла крышку и озадаченно уставилась на серебряные монеты:

– Зачем это, Вань?

– Я хочу кое-что прояснить… – И, стараясь говорить как можно убедительнее, я предложил ей взять награду и покинуть меня.

Забава окаменела лицом. По ее щеке скатилась маленькая слезинка.

– Зачем ты меня обижаешь, Ваня?.. – безжизненным голосом выдавила она из себя.

– Пойми, твое место при мне всегда будет местом полюбовницы. Не более того. А дети будут незаконнорожденными. Да, я призна́ю их, но клейма бастарда это не снимет никогда. Так как не сняло с меня. Подумай, может, лучше взять то, что я даю, и начать жизнь сначала?

Шкатулка с грохотом ударилась об пол. Мерцающие серебром кругляши, словно брызги воды по стеклу, разбежались по вощеным доскам.

Забава повернулась и медленно, с трудом переставляя ноги, пошла к двери.

Я вцепился в подлокотники кресла, диким усилием воли заставляя себя оставаться на месте.

Не хочу…

Все женщины, которые любили меня и были рядом, – умерли.

Не хочу, чтобы и она…

Но не сдержался.

– Стой, куда ты, дурашка! – Подбежал, схватил ее за плечи, развернул и прижал к себе.

– Злой ты… – всхлипнула девушка.

– Я честный.

– Обидел меня… – Забава прильнула ко мне и крепко прижалась к груди.

– Прости.

– Прощаю…

– Все будет хорошо. И еще лучше. Не плачь, не надо.

– Не буду.

Вот так все и случилось. Теперь бросить Забаву я уже не смогу. К лучшему оно или…

Кто его знает. Время покажет. Одно могу сказать: я сделаю все, чтобы не потерять свою нежданную любовь.

Встали задолго до рассвета. Я быстро оделся и вышел на палубу.

Потрескивал лед на Двине, негромко переговаривались дружинники, фыркали лошадки, а в Холмогорах из печных труб вверх тянулись тоненькие белые столбы дыма. С черного неба, усыпанного звездами, медленно падали мелкие снежинки, и казалось, что сверху сыплется серебряная пыль, добавляя картинке сказочности.

– Сир… – ко мне подошел Логан. – Все готово. Прикажете выступать?

Шотландец выглядел уставшим: видать, до самого утра прощался с Дуняшкой. Скотту на Руси понравилось. Как он сам выразился – все почти как в Шотландии, только нет гор, пиво хуже, бабы лучше, а жратва и мед вообще великолепные.

– Выступайте… – Я втянул в себя остро пахнущий морозом воздух и, держа в поводу жеребца, проводил дам к кибитке, запряженной шестеркой лохматых лошадок.

На облучке важно восседал крупный мужик в лохматом треухе. В своем бараньем кожухе мехом внутрь он выглядел широким, словно шкаф, но худое лицо и шея свидетельствовали, что мужичонка скорее щупл, чем крепок.

Увидев меня, кучер беспокойно заерзал, но отважно остался на месте: мол, при исполнении, княже, не обессудь.

Простое русское лицо, кудлатая бородища, озорные глаза – мне он сразу чем-то глянулся.

– Как зовут тебя?

Кучер выслушал Ваню, в последнее время успешно подвизавшегося толмачом, и степенно, но без подобострастия ответил:

– Митяем зовусь. Еще кличут Разей.

– Московский?

– Не-а, княже… – Кучер отрицательно мотнул бородой. – С Кирилло-Белозерского монастыря. Тут не особо далече. Прежний кучер по пути захворал, меня и подрядили. Теперича в Москву пойду с вами, а когда назад – бог весть.

– Довезешь – награжу. С прибытком домой вернешься.

– Не изволь сумлеваться, княже, – по-прежнему не вставая, кучер поклонился, – ежели я за что взялся – расшибусь, но сделаю. Пригляжу за бабами твоими.

Я невольно улыбнулся. Ишь, за бабами моими он приглянет…

– Вот и ладно.

Из головы колонны раздался рев Ярославского:

– На конь!!! На конь!..

Я потрепал своего жеребца по морде и одним движением вскочил в седло.

Ну что, Москва, пора бы нам и повидаться.

Глава 12

Шесть недель. Ровно столько времени нам понадобилось, чтобы добраться до Москвы. Но обо всем по порядку.