Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии

Молодежь перебралась в утопические общины у черта на рогах. Одной из самых популярных наклеек на бампер в стране была надпись «сомневайся во власти». «Взросление в абсурде»[29], написанное открытым бисексуалом и анархистом, связавшим разочарование молодежи с подъемом корпоративной Америки, стало лидером бестселлеров на рынке. Сюрреалистический фильм 1966 года «

Червовый король» демонстрирующий городок во Франции времен Первой мировой войны, где власть захватили счастливые обитатели местной психбольницы, заставил зрителя задаться вопросом, а кто действительно сумасшедший в разоренном войной мире, кто же лишился рассудка? Роман «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи сделал больше, чем любая другая книга для подстрекательства общественности против психиатрии. Через несколько лет зрителей еще больше возмутит фильм 1975 года с Джеком Николсоном. Сила истории Кизи выдержала испытание временем. Я уверена, что если попросить привести пример попавшего в психушку «здорового» человека, большинство назвали бы именно Макмерфи. Хотя роман подразумевал критику несоответствия стандарту в целом, книга всегда будет ассоциироваться со злом психиатрии. По словам одного психиатра, она «породила основу недоверия к психиатрии с точки зрения общества, а не людей с психическими заболеваниями».

Кизи, чемпион по борьбе и сын владельца маслобойни, нашел вдохновение, работая ночным санитаром в госпитале для ветеранов в Менло-Парке. Там же он участвовал в спонсируемом правительством эксперименте, принимая такие препараты, как мескалин, дитран, IT-290 и его любимый диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД).

Эти познания породили величайшего антигероя, Рэндла Патрика Макмерфи, который прикидывался сумасшедшим и добился госпитализации, чтобы избежать тюремного заключения. «Хоть психопатом назови, хоть бешеной собакой, хоть вурдалаком, только убери меня с гороховых полей», – произносит он.

Спасенный от тюремного заключения, Макмерфи доставляет отделению столько хлопот, сколько может. При этом он обнаруживает, что его товарищи-пациенты, в конце концов, не так уж сильно от него отличаются. «Черт, я удивляюсь, до чего вы все нормальные, – говорит Макмерфи другим пациентам. – Если меня спросить, вы ничем не хуже любого оглоеда с улицы». Больше всего его поражает, что остальные приковали себя к этому учреждению добровольно – это был их выбор.

Один из пациентов, Хардинг, объясняет: «В раннем возрасте я обнаружил, что… как бы это выразиться помягче? Я предавался определенному занятию, которое в нашем обществе считается постыдным. И я заболел. Не от занятия, надо думать, а от ощущения, что на меня направлен громадный, страшный указующий перст общества – и хор в миллион глоток выкрикивает: “Срам! Срам! Срам!”» Биологически он не был болен, но окружающий мир сделал его таким.

Еще более показательно, что рассказчик, вождь «Швабра» Бродмен, притворяется глухонемым, но все документирует. Ему все сходит с рук из-за того, что система видит в нем только сумасшедшего со шваброй, а потому он остается незамеченным. В финале Макмерфи терпит поражение – на него обрушивается больничная власть в лице чудовищной сестры Гнусен. Ему делают лоботомию, чтобы он больше никогда не доставлял проблем в ее отделении.

Короче говоря, в начале 1970-х годов психиатрические больницы не очень-то любили.

Кроме того, всех коснулась и паранойя холодной войны – до США дошли рассказы о том, как в СССР мужчин и женщин по политическим мотивам отправляли в психиатрические больницы. Тысячи инакомыслящих в Советском Союзе были насильно госпитализированы, включая не скрывавшего своих взглядов генерала Петра Григоренко, уволенного со службы после того, как он начал подвергать сомнению политику Коммунистической партии. Ему поставили диагноз «паранойальное развитие личности с идеями реформаторства, возникшее у личности с психопатическими чертами характера и начальным явлением атеросклероза сосудов головного мозга» (настоящее предложение-матрешка, если можно так сказать). Он провел пять лет в одной из самых ужасных советских «тюрем-психушек»[30], пока его не выпустили и не разрешили выехать в США.

Что страшнее: использовать психиатрические ярлыки как инструмент подавления или вероятность того, что многие из этих советских психиатров действительно считали, что противники коммунизма – сумасшедшие?

И все же эта эксплуатация психиатрии происходила и в Америке, в частности, со стороны Белого дома. Чтобы дискредитировать Даниэля Эллсберга, человека, передавшего бумаги Пентагона газете «New York Times», бывший агент ЦРУ Говард Хант отправил «сантехников» (людей, выполнявших грязную работу Белого дома) в офис его психоаналитика за дискредитирующей информацией.