Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии

Уитмен оставил предсмертную записку. «Я не вполне понимаю себя в последнее время, – писал он. – Я вроде бы должен быть обычным благоразумным и рассудительным молодым человеком. Однако с недавних пор (я не могу с точностью определить, когда это началось) я часто становлюсь жертвой странных и иррациональных мыслей… После смерти прошу вскрыть мое тело для обнаружения видимых физических нарушений».

Уитмен убил семнадцать человек[52]

. В конце концов, до него добрались два офицера полиции Остина и застрелили. Вскрытие выявило глиобластому – злокачественную опухоль размером с пятицентовую монету[53]. Она росла под таламусом напротив миндалин. Опухоль связана с реакцией «бей или беги», очень часто вызывающая страх и гнев[54]

. «И хотя нельзя точно сказать, стало ли это причиной действий Уитмена, всем “заметно полегчало”, когда эту опухоль обнаружили», – вспоминал Билл.

«Мы все хотели, чтобы у его действий была причина», – добавила Мэрион. Если было что-то биологическое – другими словами, то, что объяснило бы причину, это многих бы утешило. Однако вместе с этим возник и неизбежный вопрос: а что, если только опухоль отделяет нас от нападения на колледж? Мэрион вспомнила, как проснулась посреди ночи и посмотрела на мужа. «Тогда, прежде чем успокоиться, я сильно его испугалась. В смысле, как хорошо мы кого-либо знаем?»

История Чарльза Уитмена еще раз подчеркивает привлекательность поиска объективных показателей, которые могут разграничить болезнь и здоровье. Вскоре после преступления Уитмена новые технологии обеспечили более легкий и высокотехнологичный доступ к мозгу. Визуализация появилась в начале 1970-х годов, с изобретения компьютерной томографии, впервые позволившей заглянуть внутрь наших живых черепов. Старые методы были жестокими и опасными, например, дренирование спинномозговой жидкости через поясничную пункцию и замену жидкости воздухом – метод, используемый только в самых тяжелых ситуациях. Сегодня исследователи и врачи могут сканировать кого угодно. Последовал шквал исследований мозга, который привел к прогрессу в понимании ощутимых различий между «больным» и «здоровым» мозгом на уровне структуры: увеличенные желудочки (полости в мозге, где вырабатывается спинномозговая жидкость), истончение серого вещества в лобных долях и уменьшение объема гиппокампа, иногда наблюдаемое у людей с серьезными психическими заболеваниями, включая шизофрению. Все это совпало с научной революцией в нейрохимии и способствовало господству биологической модели психических заболеваний.

Но надежда на то, что с помощью компьютерной томографии можно будет диагностировать шизофрению, потерпела крах, поскольку последующие исследования показали, что у многих людей с этой болезнью, к примеру, не было увеличенных желудочков, а у некоторых людей с биполярным расстройством и «нормальными» показателями они были. Это подрывало диагностическую значимость результатов. Появились более продвинутые технологии визуализации, такие как ПЭТ-сканирование (позитронная эмиссионная томография) и МРТ. Как написала нейробиолог и психиатр Нэнси Андреасен в своей оптимистичной книге 1984 года «Сломанный мозг»

[55], они обещали, что биологическая революция в психиатрии разгадает «загадку шизофрении… на нашем веку, возможно, даже в течение следующих десяти-двадцати лет». Мы до сих пор этого ждем.

Все, от длительного употребления антипсихотических препаратов до курения сигарет и детских травм, изменяет мозг, затрудняя точное определение того, где начинается расстройство и заканчиваются бытовые факторы. В 2008 году исследователи журнала «Schizophrenia Research» провели обзор всех статей о шизофрении, опубликованных между 1998 и 2007 годами, – более тридцати тысяч статей. Они обнаружили, что «несмотря на активные исследования последнего столетия… ее этиология и патофизиология остаются относительно туманными, а доступные методы лечения являются лишь умеренно эффективными». За прошедшие десять лет почти ничего не изменилось. И это неудивительно, учитывая, что мозг является защищенным органом, изолированным от остального тела и малодоступным для изучения в реальном времени.