Великолепная Софи

Софи, которую изрядно позабавила непонятливость мистера Фэнхоупа, не пожелавшего заметить недвусмысленный намек на то, что его общество нежелательно, со смехом заметила:

– Да, и в жемчугах, достойных самой королевы! К тому же она любит одного англичанина – моего отца!

– Замечательно! – воскликнул мистер Фэнхоуп. – Как я рад, что еду с вами!

Избавиться от него не было решительно никакой возможности, разве что силой высадить из ландо. Леди Омберсли метнула полный отчаяния взгляд на старшего сына, тогда как Сесилия уставилась на него с мольбой; при этом мисс Рекстон ободряюще ему улыбнулась, показывая, что все прекрасно понимает и что ее решимость не спускать с Сесилии глаз лишь окрепла.

– Кто этот Адонис? – спросил сэр Винсент у мистера Ривенхолла. – От одного взгляда на него, сидящего рядом с вашей сестрой, прямо-таки дух захватывает!

– Огастес Фэнхоуп, – коротко ответил мистер Ривенхолл. – Кузина, если вы готовы, я готов помочь вам расположиться!

Леди Омберсли, сообразив, что получила молчаливое согласие на присутствие мистера Фэнхоупа, приказала своему кучеру трогаться. Сэр Винсент и Хьюберт, верхом, пристроились за ее каретой, а мистер Ривенхолл обратился к Софи:

– Ну, если это ваши проделки!..

– Нет, слово чести. Если бы я твердо знала, что он замечает вашу враждебность, то сказала бы, что он положил вас на обе лопатки, Чарльз!

Он не выдержал и рассмеялся:

– Сомневаюсь, будто он способен что-либо заметить, кроме удара дубиной по голове. И как только вы его терпите?

– Я уже сказала вам, что отношусь к нему далеко не благосклонно. Но довольно о нем! Я дала себе торжественное обещание не ссориться с вами сегодня!

– Вы меня изумляете! С чего бы это?

– Не прикидывайтесь глупцом! – ответила она. – Просто я хочу прокатиться на ваших чалых!

Он уселся рядом с ней в коляску и кивком велел груму, державшему лошадей под уздцы, отойти в сторону.

– Ах, вот оно что! Когда выедем за город, я передам вам вожжи.

– Подозреваю, – заявила Софи, – что вы вознамерились с самого начала вывести меня из себя. Но у вас ничего не получится.

– Я нисколько не сомневаюсь в вашем искусстве.

– Приятно слышать. Вероятно, вам пришлось сделать над собой усилие для этого признания, отчего оно обретает еще большую ценность. Но в Англии дороги настолько хороши, что особого умения не требуется. Видели бы вы те козьи тропы в Испании, которые там называются дорогами!

– Намеренная провокация, Софи! – откликнулся мистер Ривенхолл.

Она засмеялась и принялась все отрицать, а потом стала расспрашивать его об охоте. Едва узкие улочки города остались позади, Чарльз позволил лошадям прибавить шаг, и они быстро обогнали ландо, в котором мисс Рекстон о чем-то мило беседовала с мистером Фэнхоупом, а Сесилия явно скучала. Причину этого пояснил Хьюберт, на некоторое время поравнявшийся с коляской. По его словам, предметом обсуждения в ландо стал «Ад»[55] Данте.

– Надо отдать Фэнхоупу должное! – честно признался юноша. – Он разбирается в итальянской поэзии намного лучше твоей Евгении, Чарльз, и может рассуждать о ней часами! Более того, оказывается, там есть еще какой-то малый по фамилии Уберти[56]

или что-то в этом роде, так он знает и его. Грустное чтиво, если хотите знать мое мнение, но Талгарт – классный парень, верно? – говорит, что Фэнхоуп чертовски хорошо начитан. А вот Сесилии все это решительно не нравится. Боже, я бы посмеялся от души, если бы Евгения увела у нее поэта!

Поскольку Чарльз не проявил желания развивать эту тему, Хьюберт вновь отстал и присоединился к сэру Винсенту. Мистер Ривенхолл передал поводья Софи, заметив при этом, что очень рад тому, что не сидит в ландо.

Она воздержалась от каких-либо замечаний; остаток пути прошел в приятной атмосфере, и никакие разногласия не омрачили установившиеся между ними хорошие отношения.

Дом, приобретенный сэром Горацием для маркизы, оказался просторной виллой в стиле Палладио[57], окруженной очаровательными садами, к которой с одной стороны примыкал небольшой лесок, правда, отгороженный забором, так что попасть в него можно было через изящную калитку кованого железа, привезенную из Италии прежним владельцем. Невысокие ступеньки вели от поворота подъездной аллеи к передней двери; при приближении коляски она распахнулась, из дома вышел худощавый мужчина в черном костюме и, остановившись на пороге, отвесил им глубокий поклон. Софи поприветствовала его в своей обычной дружеской манере и сразу же поинтересовалась, куда мистер Ривенхолл может поставить лошадей. Худощавый мужчина властно, словно фокусник, щелкнул пальцами, и откуда ни возьмись появился грум, подбежал к лошадям и взял их под уздцы.

– Я прослежу, чтобы их отвели на конюшню, Софи, и скоро вернусь вместе с матерью, – сказал мистер Ривенхолл.

Софи кивнула и направилась к невысоким ступенькам, говоря на ходу:

– Гастон, с нами прибыли на два гостя больше, чем ожидалось. Смею надеяться, вы не станете возражать.

– Это сущие пустяки, мадемуазель, – небрежно отозвался он. – Мадам ожидает вас в гостиной.