Великолепная Софи

– Мои чувства не изменились; я полагаю, это невозможно. Но мне сказали – да я и сам это понял, – что вы никогда не отвечали мне взаимностью. Поверьте, если я вам неприятен, то я искренне уважаю вас за мужество сказать мне об этом! Я с отвращением думаю о том, что вы вынуждены принимать мои ухаживания, когда ваше сердце принадлежит другому! Простите меня! Полагаю, вам пришлось выслушать немало упреков и вынести немало страданий, но у меня никогда не было намерений доставить их вам. Я даже и представить себе не мог, что… Но довольно об этом! Примите мои искренние уверения в том, что я сделаю все от меня зависящее, дабы положить конец столь невыносимым домогательствам!

– Вы – сама доброта… и внимательность! – пробормотала Сесилия. – Мне очень жаль, что… что я вселила в вас надежду, воплотить которую не в силах! Если моя благодарность за проявленную вами широту души, позволяющую вам сопереживать мне в нынешних печальных обстоятельствах, и за ваше благородство, каковое… – Голос у нее сорвался, и девушка захлебнулась слезами; она отвернулась и слабо взмахнула рукой, умоляя его о прощении.

Он взял ее руку и поцеловал:

– Не говорите больше ничего! Я всегда считал, что награда слишком высока и недостижима для меня. Хотя вы отказываете мне в близких отношениях, которых я желаю всем сердцем, мы можем остаться друзьями? Если я могу чем-нибудь услужить вам, вы ведь скажете мне об этом? Для меня это будет настоящим счастьем!

– О, не говорите так! Вы слишком добры!

Дверь отворилась. В комнату вошел мистер Ривенхолл, на мгновение замер на пороге, заметив Чарлбери, и собрался было выйти. Но его светлость поднялся и сказал:

– Я рад, что вы вернулись, Чарльз, поскольку полагаю, что с вами смогу уладить это дело легче, чем с кем-либо иным. Мы с вашей сестрой пришли к согласию, что не подходим друг другу.

– Понимаю, – сухо ответил мистер Ривенхолл. – Мне нечего сказать, кроме как выразить свое сожаление. Полагаю, вы хотите, чтобы я сообщил отцу о расторжении помолвки?

– Лорд Чарлбери был сама доброта… само великодушие! – прошептала Сесилия.

– Охотно верю, – отозвался мистер Ривенхолл.

– Вздор! – сказал Чарлбери и вновь взял ее за руку. – Сейчас я оставляю вас, но надеюсь, что смогу хотя бы иногда бывать этом доме, теперь уже как друг. И ваша дружба для меня бесценна. Быть может, я не стану плясать от радости на вашей свадьбе, но от всей души желаю вам счастья, клянусь честью!

Он пожал ей руку, отпустил ее и вышел из комнаты. Мистер Ривенхолл направился следом, проводил его вниз в холл и добавил на прощание:

– Чертовски неприятное дело, Эверард. Она лишилась рассудка! Но в том, что касается брака с этим щенком – клянусь Богом, такому не бывать!

– Ваша кузина обвиняет меня в том, что я нарочно подхватил свинку! – горестно сообщил ему Чарлбери.

– Софи! – воскликнул мистер Ривенхолл тоном, в котором не ощущалось ни малейшей симпатии. – С тех пор как эта девица поселилась в нашем доме, мы не знали ни дня покоя!

– Не думаю, что это было бы возможно, – задумчиво признал его светлость. – Она самая странная женщина из всех, кого я знаю, но, должен признать, она мне нравится! А вам?

– Решительно нет! – заявил мистер Ривенхолл.

Он проводил Чарлбери на улицу и вернулся в дом, едва не столкнувшись с Хьюбертом, который, прыгая через две ступеньки, слетел вниз по лестнице.

– Привет! Куда ты так спешишь? – поинтересовался Чарльз.

– Никуда! – ответил Хьюберт. – Пройдусь немного, только и всего.

– Когда ты возвращаешься в Оксфорд?

– На следующей неделе. А почему ты спрашиваешь?

– Хочешь завтра поехать со мной в Торп-Гранд? Я, наверное, останусь там на ночь.

Хьюберт покачал головой.

– Нет, не могу. Хочу заглянуть на пару дней в гости к Харпендену.

– Я не знал об этом. Собираетесь в Ньюмаркет?

Хьюберт покраснел.

– Черт возьми, почему мне нельзя съездить в Ньюмаркет, хотел бы я знать?

– Ты волен поступать так, как считаешь нужным, хотя я предпочел бы, чтобы ты проявлял большую разборчивость в выборе друзей. Ты твердо решил? Мы могли бы заехать туда из Торпа, если хочешь.

– Чертовски любезно с твоей стороны, Чарльз, но я уже пообещал Харпендену и теперь не могу отказаться, – угрюмо ответил Хьюберт.

– Очень хорошо. Осторожней с девицами!

Хьюберт толкнул его в плечо.

– Так и знал, что ты это скажешь!

– Я скажу кое-что еще, и тебе лучше мне поверить! Я не намерен покрывать твои долги, если ты проиграешься на скачках, так что смотри, не выходи за пределы разумного!

Не дожидаясь ответа, он вновь поднялся по лестнице в гостиную, где сестра по-прежнему сидела в той же позе, в какой он ее оставил, и горько плакала, вытирая слезы насквозь промокшим носовым платком. Он швырнул ей на колени свой.

– Если ты намерена и дальше обливаться слезами, то возьми мой платок! – посоветовал он. – Ну, ты довольна? Еще бы! Не каждая девушка может похвастать тем, что отвергла ухаживания такого человека, как Чарлбери!

– Я не намерена хвалиться этим! – вспылила она. – Но мне нет дела до состояния и положения в обществе! Если мои чувства устремлены в совершенно ином направлении…