Венедикт Ерофеев: человек нездешний

В том же 2012 году Венедикт Ерофеев-младший высказался о своих родителях достаточно нелицеприятно, но честно: «Тогда во всём мире — от Москвы до самых Петушков — царило два Венички Ерофеева. Один у нас в деревне, другой на Курском вокзале. И оба еле волочили ноги. Я — потому как из яслей не выходил, ещё не научился, а отец — потому как выпил и ходить разучился. Это ко мне рвались его душа и тело всю книжку, к нам с матерью в гости мчалась та электричка. А что в жизни? Несколько раз Венедикт Васильевич до пункта всё-таки добирался... О, как не любил я его набег! Хотя пустым отец никогда не являлся: то кулёк орехов мне вручит, то часы с кукушкой сопрёт где-то, а то среди зимы вдруг родит дыню. Вышел Веничка, ею беременный, из Средней Азии и до нашей деревни напрямик допёр, — а от Петушков это ещё четыре километра по сугробам. Матушке всегда презенты на стол выставит. И вот это, я считаю, уже свинство: сам он пил и не пьянел, пил, “чтобы привести голову в ясность”. Для него чекушка — высший комплимент даме. А женщина от такого глубочайшего реверанса борзела и зазнавалась (как все они). Пьяная мать рушила гармонию в доме. Нахулиганится в зюзю, а я уже не знаю, добужусь ли её утром. Когда постарше стал — с вечера отолью у них водку в стакан и под кровать задвину. Утром по углам избы шарят — изящно, как слепые котята: “Кажется, со вчера ещё оставалось малец, граммулек сто, на два стопарика”. — Венедикт Васильевич всему любил счёт, даже в таком взлохмаченном состоянии. И выдавят жалость из сынишки — торжественно подношу стакан, им на радость. Похмелю маму и три километра веду её за руку в школу — литературу преподавать (что же ещё?). На меня отец особого внимания не обращал — от каменного гостя больше бы тепла к сыну исходило. “Привет, дурачок. Пока, дурачок”, — иначе Веничка меня и не называл. А я его за это — по имени-отчеству. Планку Венедикт Васильевич высоко задрал — я за всю жизнь так и не допрыгнул. Он же у меня гений. Ухватите за шкирбан любого гения и спросите: “Ты любишь чадо своё, сучий пёс?” Он от вас морду поворотит и перстом указующим ткнёт в томик трудов своих: “Читай, дурачок”. Там все ответы... И последуйте, непременно последуйте за его жестом, как бы неприличен он ни был»⁶

.

После прочтения нескольких интервью с сыном Венедикта Васильевича Ерофеева я крепко задумался: а не встретиться ли мне с ним? Живёт он в деревне около приснопамятных Петушков. Мне повезло. Ехать далеко не пришлось. Мы познакомились в Москве, в квартире его детей — сына Евгения и дочки Веры. Состоялись две такие встречи. В сокращённом виде привожу его монолог:

— Моя матушка Валентина Васильевна была в семье последним, шестым ребёнком. Воспитывала меня с малолетства бабушка Зимакова Наталья Кузьминична, в девичестве Дёгтева. Жили мы бедно. Очень нуждались. Матушка с утра до вечера пропадала в школе. Загрузка у неё была непомерная. Тут и дополнительные занятия, и классное руководство, и много чего другого. Помимо дневных занятий, она вела в вечерние часы уроки в школе рабочей молодёжи. Я помню её жёлтенький портфель, весь набитый тетрадками. До глубокой ночи моя несчастная матушка проверяла эти тетрадки с сочинениями и диктантами. Свет отключали в 10 часов вечера. Тогда она зажигала керосиновую лампу и при ней сидела до глубокой ночи. Она преподавала русский и немецкий языки, а также литературу. Благодаря такой изнурительной работе ей удавалось едва сводить концы с концами. Однако нам, как я помню, постоянно чего-то не хватало.

Бабушка называла меня Винька, имя Венька ей не нравилось. Она говорила: «Будут тебя всю жизнь дразнить веником». Вообще-то «веником» меня никто ни разу не назвал. Длинным называли, Комиссаром, Помпилиусом, а вот «веником» — никогда. Помпилиусом меня окликают иногда в деревне, да и то с того времени, как только я подрос. Приедете в нашу деревню, спросите, где Помпилиус живёт, любой покажет. Скажу вам, русский народ такие прозвища иногда даёт, что по ним хоть диссертацию защищай. Эту последнюю, прилипшую ко мне кликуху я получил из-за того, что долгое время был фанатом известной рок-группы «Наутилус Помпилиус».

Галина Носова подарила мне двухкассетник. Тогда у нас рок только входил в моду. Я часто слушал этих ребят вместе с моими друзьями. Лет тридцать прошло, как ко мне прилепился этот «Помпилиус». Хорошо, что не сократили «Помпилиус» до «Помпы». А ещё говорят, что народная память короткая. Ну, это смотря на что — короткая. Что хотелось бы забыть, почему-то долго помнится.

С Ниной Васильевной, моей тётей, я виделся, когда в Москву приезжал. К Тамаре Васильевне я был ближе, больше с ней общался письменно. Ведь она жила на Кольском полуострове. Часто получал от неё подарки. Сколько она мне хороших книг прислала! Тамара Васильевна знала мой день рождения — 3 января. В этот день я ждал бандероль или посылку. И всякий раз её получал. Вот такая у меня была добрая и умная тётя. Уже став постарше, я сам выбирал, что мне хотелось бы прочитать. Скажу честно: мой выбор книг ей не нравился.