Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence

Все время предыдущего моно-диалога Веничка Ерофеев провел в тамбуре, рассуждая о тайнах бытия. Очевидность отомстила за себя: у него украли водку. Обнаружив пропажу, герой разражается потоком цитат:

1) «…„довольно простоты“, как сказал драматург Островский» (162). «На всякого мудреца довольно простоты» – название пьесы Островского[154].

2) Довольно в мутной воде рыбку ловить – пора ловить человеков! (162)

________________

Проходя же мимо моря Галилейского, Он увидел двух братьев, Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы;

И говорит им: идите за Мною, и я сделаю вас ловцами человеков (Матф. 4: 18–19).

3) …не всякая комедия – божественная (162). Источник – «Божественная комедия» Данте – вынесен мной в эпиграф.

4) «Не всякая простота – святая» (162) (устойчивое словосочетание, см. В. Даль).

5) «В простоте душевной», «прямо комедия», «финита ля комедия» (162) – обороты, постоянно встречающиеся в разговорной речи.

Возросшая цитатность показательно сочетается со странностями оптического восприятия:

Нет, внучек – совершенный кретин. У него и шея-то не как у всех, у него шея не врастает в торс, а как-то вырастает из него, вздымаясь к затылку вместе с ключицами. И дышит он как-то идиотически: вначале у него выдох, а потом вдох, тогда как у всех людей наоборот: сначала вдох, а уж потом выдох. И смотрит на меня, смотрит, разинув глаза и сощурив рот… (163)

Наступает настоящее опьянение, при котором мозг, отказываясь работать, пользуется готовыми словесными формулами, и количество цитат возрастает. К этому же состоянию относится экзальтация, в которую впадает герой, войдя в вагон:

На меня, как и в прошлый раз, глядела десятками глаз, больших, на все готовых, выползающих из орбит, – глядела мне в глаза моя родина, выползшая из орбит, на все готовая, большая. Тогда, после ста пятидесяти грамм российской, мне нравились эти глаза. Теперь, после пятисот кубанской, я был влюблен в эти глаза, влюблен, как безумец (161).

__________________

Я обвел глазами всех – ни один не сморгнул. Нет, я положительно влюблен и безумец (162).

Начинается следствие по поводу украденной водки. Проведя его с интеллектуальным блеском Порфирия Петровича и удачливостью майора Пронина, Веничка великодушно объявляет амнистию: «Я все могу понять, если захочу простить… У меня душа, как у троянского коня пузо, многое вместит» (164). Упомянутый эпизод «Одиссеи» пополняет ряд античных цитат и ассоциаций.

На смену социальной изоляции приходит время социального общения. Составляется застолье, на глазах у всего вагона справляется со всей откровенностью «Тайная вечеря». Во время забубенного пьянства «апостолов» можно выделить четыре темы разговора:

– жизнь, пьянство, творчество;

– любовь и женщина;

– странствия Венички Ерофеева;

– встреча с контролером.

Жизнь, пьянство, творчество

Все лишь бредни, шерри-брендиАнгел мой…Осип Мандельштам