Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence

Пьяный Мармеладов, подсаживаясь в кабаке к Раскольникову, завязывает разговор, выделяя студента из толпы: «А осмелюсь ли, милостивый государь, обратиться к вам с разговором приличным? Ибо хотя вы и не в значительном чине, опытность моя отличает в вас человека образованного…»[155] На той же основе начинается беседа в железнодорожном вагоне: «Первым заговорил черноусый в жакетке. И почему-то обращался единственно только ко мне» (165). По инициативе черноусого разговор ведется цитатами и аллюзиями. Начиная с обращения: «Я прочитал у Ивана Бунина, что рыжие люди, если выпьют, – обязательно покраснеют…» – он надеется на немедленную завязку разговора. Обнаружить упомянутого тонкого наблюдения в произведениях Бунина мне не удалось. Скорее всего, цитата ложная. Черноусый пользуется ею, чтобы обозначить поле своих интересов: духовное общение. Пьянство – способ и путь к нему, но не самоцель. Просмотрим цитаты:

1) А Куприн и Максим Горький – так те вообще не просыпались! (165)

Александр Куприн был, как известно, алкоголиком[156]. Но болевший туберкулезом Максим Горький запоями не страдал.

2) Последние предсмертные слова Антона Чехова какие были? Помните? Он сказал: «Ихь штербе», то есть «я умираю». А потом добавил: «Налейте мне шампанского». И уж тогда только – умер (166).

Отрывок из воспоминаний Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой o кончине А. П. Чехова в Баденвайлере, в Германии:

Пришел доктор, велел дать шампанского. Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): «Ich sterbe». Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: «Давно я не пил шампанского…» – покойно выпил все до дна, тихо лег на левый бок и вскоре умолкнул навсегда[157].

3) А Фридрих Шиллер – тот не только умереть, тот даже жить не мог без шампанского. Он знаете, как писал? Опустит ноги в ледяную ванну, нальет шампанского – и пишет. Пропустит один бокал – готов целый акт трагедии. Пропустит пять бокалов – готова трагедия в пяти актах (166).

Как указывалось в предисловии, упоминание шампанского пришло из биографии Шиллера в серии «ЖЗЛ», автором которой была Л. Я. Лозинская[158].

4) – Ну, и Николай Гоголь…

– Что Николай Гоголь?

– Он всегда, когда бывал у Аксаковых, просил ставить ему на стол особый, розовый, бокал…

– И пил из розового бокала?

– Да. И пил из розового бокала.

– А что пил?..

– А кто его знает… Ну, что можно пить из розового бокала? Ну, конечно, водку… (166)

Из «Литературных воспоминаний» Панаева:

Чувство глубокого, беспредельного уважения семейства Аксаковых к таланту Гоголя проявлялось во внешних знаках с ребяческой наивной искренностью, доходившей до комизма. Перед прибором за обедом стояло не простое, а розовое стекло; с него начинали подавать кушанье…[159]