Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы

Через полуоткрытую дверцу шкафа виднелась верхняя полка, где была свалена всякая всячина – рождественские гирлянды (елку всегда ставили во дворе, чтобы видели соседи, но ни в коем случае не в доме), старые ленты, абажур и… Джанки.

Горти выдвинул из-под слишком маленького стола слишком большой стул, поднес его к шкафу – если бы просто передвинул по полу, Арманд мгновенно прибежал бы на шум посмотреть, чем он тут занимается, и если чем-то интересным, то запретил бы – и аккуратно опустил на пол. Взобравшись на стул, мальчик нащупал среди хлама твердый квадратный ящичек с Джанки – безвкусно расписанный и сильно облупившийся – и отнес его к столику.

Горти был найденышем – малыша, закутанного в тонкие пеленки, обнаружили вечером поздней осенью в парке. Джанки достался ему в приюте. Когда Арманд решил усыновить младенца (накануне выборов в горсовет, которые Арманд надеялся выиграть, объявив об усыновлении «несчастного бездомного сиротки», но бесславно проиграл), Джанки перекочевал в его дом вместе с ребенком.

Горти осторожно поставил коробочку на стол и слегка нажал истертую кнопку на боку. Сначала резко, потом с ржавой нерешительностью и, наконец, совсем уж нехотя Джанки выдернулся из коробки, как чертик из табакерки, – скиталец, принадлежащий прежнему, куда более доброму поколению. Это был Панч – Петрушка с поцарапанным крючковатым носом, почти касавшимся вздернутого, заостренного подбородка. В глубокой впадине между ними притаилась хитрая улыбка.

Однако личность Джанки и ценность куклы для Горти заключались в ее глазах. Их, похоже, вырезали или отлили, грубо огранив, из какого-то хрустального стекла, и даже в темной комнате они загадочно поблескивали. Временами Горти даже казалось, будто глаза светятся сами по себе.

– Привет, Джанки, – пробормотал мальчишка.

Кукла с достоинством кивнула, Горти тронул ее гладкий подбородок.

– Джанки, давай убежим отсюда. Нас никто не любит. Может быть, придется голодать, переносить холод, но чего там… Подумай, Джанки. Не пугаться, услышав его ключ в замке, не сидеть больше за столом, не врать в ответ на его вопросы…

Джанки все прекрасно понимал без лишних слов.

Мальчик отпустил подбородок куклы, и улыбающаяся голова начала колебаться вверх-вниз, медленно, задумчиво кивать.

– С муравьями плохо получилось, – признал Горти. – Я никого с собой не приводил. Один пошел. Но этот вонючка Хекки меня выследил. Потихоньку подсмотрел и позвал мистера Картера. Так не поступают, правда, Джанки? – Мальчик толкнул крючковатый нос сбоку, и кукла послушно замотала головой. – Ненавижу шпиков.

– Надо думать, ты меня имеешь в виду? – спросил с порога Арманд Блюэтт.

Горти замер, на долгую минуту его сердце перестало биться. Он сидел на корточках, словно прятался за столом, не решаясь обернуться.

– Чем ты тут занимаешься?

– Ничем.

Арманд залепил ему оплеуху. Горти ойкнул, потер щеку и прикусил губу.

– Не лги! Ты был явно чем-то занят. Говорил сам с собой, что есть верный признак умственного вырождения. Что там у тебя… А-а! Игрушка, с которой тебя привезли. Твоя собственность. Такая же мерзкая, как ты сам.

Арманд схватил коробку со стола, бросил на пол, вытер ладонь о брючину и спокойно наступил на голову Джанки.

Горти взвизгнул, словно раздавили его собственную голову, и кинулся на отчима. От неожиданности Арманд упал, больно ударившись о ножку кровати, и растянулся на полу. Потом сел, поморгал, пару раз крякнул, сузил и без того маленькие глазки и впился взглядом в дрожащего Горти.

– М-м-м… – произнес Арманд тоном величайшего удовлетворения и поднялся на ноги. – Уморить тебя мало.

Арманд схватил мальчика за рубашку и стал хлестать Горти по лицу – туда-сюда, туда-сюда – в такт своим словам:

– Душегуб. Вот ты кто. Я хотел. Тебя отправить. В другую школу. Но это большой риск. Полиция отправит. У них есть особые места. Для молодых да ранних. Мерзких. Извращенцев.

Он подтащил отупевшего от битья ребенка к встроенному шкафу и втолкнул внутрь.

– Посиди, пока за тобой не приедет полиция, – рявкнул Арманд и с силой захлопнул дверь.

Три пальца на левой руке Горти угодили между дверной коробкой и петельной стороной двери.

Когда мальчишка заорал, на этот раз от нестерпимой боли, Арманд снова распахнул дверь.

– Кричать бесполезно. Ты… О, боже, этого еще не хватало! Теперь придется звать врача. Ни конца, ни края… От тебя одни неприятности. Тонта! – Арманд сбежал вниз по ступеням. – Тонта!

– Да, пупсик.

– Этот чертенок сунул руку в дверь. Нарочно – чтобы вызвать сочувствие. Кровищи, как из недорезанной свиньи. Ты знаешь, что он учудил? Он меня ударил! Он на меня напал, Тонта! Его нельзя держать в доме, это небезопасно!

– Бедняжка! Он сделал тебе больно?

– Чудом не убил. Я вызываю полицию.

– Схожу наверх, пока ты будешь звонить, – сказала Тонта и облизнула губы.

Но когда она вошла в комнату Горти, мальчика там уже не было.