Верность.

Через некоторое время прибежала Лиза, забралась к Лёшке на колени. Они сидели напротив меня, и я, изредка бросая осторожные взгляды, видела его здоровенную крепкую руку с загрубевшей обветренной кожей, так бережно поддерживающую хрупкую спину дочери. Лиза ластилась к отцу, нашёптывала что-то ему на ухо, а он, теребя кончик её косички, задумчиво улыбался в ответ. Я слушала рассказ Макса о том, какой они с Ленкой клуб хотят в Чернышках строить будущим летом, и тоже улыбалась... А у самой перед глазами упрямо стояло горящее золотом обручальное кольцо на Лёшкиной правой руке. Широкое, простое — в нём словно была какая-то особенная, завидная надёжность. А потом я заметила, что и Лёшка, нет нет, да и поглядывает на моё, платиновое, с ободком из бриллиантов. И от этих гляделок между нами висело молчаливое напряжение.

Совсем невмоготу стало, когда Макс снова вышел курить, а Ленка заявила, что хочет посмотреть, что там за фотки у Алекса в планшете и тоже ушла.

— Тётя Лена, я и с тобой! — тут же порхнула с Лёшкиных колен Лиза, и мы с Лёшкой неожиданно остались вдвоём.

Я глянула на него и наткнулась на встречный взгляд. Тут же почувствовала, как загорелось лицо и пожалела, что под рукой нет телефона — можно было бы зарыться в него и сделать вид, что очень занята... Лёшка откинулся на стуле, побарабанил пальцами по столу.

— Машина твоя во дворе, да?

— Что? — я растерянно улыбнулась. — А, да. Но не Крузак, Хонда.

— Ну это понятно, — почему-то хмыкнул он. — Низкая она у тебя. Не для наших дорог, тем более зимой. Не боишься встрять где-нибудь?

Я наигранно беззаботно дёрнула плечами:

— Вообще, нет! Доехала же сюда. От самого Гамбурга, между прочим!

Глупое какое-то хваставство, даже что-то вроде бравады, но вместо восхищения Лёшка только как-то непонятно, если не с осуждением вообще, мотнул головой и промолчал.

— ...Лиза у тебя забавная такая. Сколько ей?

— Шесть.

— А ещё дети есть?

— Софья. Ей два с половиной.

— Прикольно, две девочки. Папины дочки, наверное?

Он кивнул.

— Типа того. А у тебя?

Мы снова встретились взглядами, и на этот раз не развели их. К чему этот детский сад, правда? Взрослые же люди. Но сердце всё равно заколотилось.

— Только Алекс.

— А что так?

Я пожала плечами. Помолчали. Макс, твою мать... Курить — здоровью вредить! И тут я вспомнила:

— Кстати! Я недавно видела тебя в интернете. Ролик к двадцатилетию МЧС. Такой классный!

— Серьёзно? Я не видел. А что там хоть?

— Ну, где вы показываете трюки разные в спецодежде. Ты лестницу поднимал. Здо́ровское видео получилось! Спасатели такие все интересные, разные. И ты там такой... — Я замялась. Вот какой — такой? Классный? Что, прям так ему и сказать? Ага... — А вообще неожиданно было, конечно. Я прям загордилась, что знакома с тобой.

Он невесело усмехнулся, дёрнул щекой:

— Не сто́ит. Я ушёл оттуда два года назад.

Неожиданно.

— М... А почему Алматы? Ты там жил?

— В смысле — Алматы? Почему?

— Ну не знаю. Так было написано. Ты вроде от них выступал, разве нет?

— Серьёзно? Нет. Это косяк какой-то. Я там даже не бывал ни разу. А, погоди... У нас были однажды учения в Казахстане, но под Астаной и это ещё в ноль пятом, ну то есть, совсем давно. И да, там я как раз-таки на спор дурью маялся с казахом одним. Наверное, кто-то снял, а потом напутали...

Вернулся Макс, снова принялся травить какие-то байки. Я смотрела на него и улыбалась. Если Лёшка возмужал, стал таким прям несгибаемым атлантом — широкоплечим, крепким и подобранным, то Макс банально раскабанел. Не до безобразия, конечно, но всё-таки. И ему это, как ни странно, шло. И пузико его, и широкая морда, и необъятная шея. Всё это так классно подчёркивалось шумным радушием, что он был похож на сказочного русского увальня-добряка, который в случае чего может так двинуть, что мало не покажется. Очень колоритный, его хотелось нарисовать.

— Тихо! — неожиданно прервал он самого себя, и поднял вверх палец. — У кого жужжит?

Я прислушалась и поняла, что это в моей сумке. Схватила её, суетливо откопала среди залежей всякого добра «на все случаи жизни» телефон. Звонил Николос, и параллельно с вызовом высвечивалось оповещение о пяти пропущенных от него же.

— Hallo Nikolos! Entschuldigung, ich habe vergessen, den Telefonton einzuschalten...* — и я машинально вышла из зала.

Пока говорила, сама не заметила, как зашла в ту комнату, где не так давно отходила от шока Ленка. Так же как и она встала у окна, откинула занавеску. На улице уже стемнело. Метель прекратилась, и даже небо очистилось вдруг — прямо над домом висела яркая луна. Завтра будет сказка. Где-то по краю сознания тут же скользнуло: «Мороз и солнце, день чудесный...» И я, кажется, даже почувствовала запах морозного снега, ощутила его звонкий хруст под ногами и искристую белизну. Лыжные курорты Австрии, Швейцарии и Франции, это всё очень классно конечно, но не то. Не сравнимо с русской деревенской зимой.