Верность.

— Савченко, блин... Отдай!

— Нет, Люд. Даже не проси. Да и что не так-то? Ты сказала, шестого вечером надо быть в Гамбурге? Будешь. Просто сама ты будешь ехать до Польши двое суток, а я довезу вас за одни. Вообще ничего не меняется. Просто тебе будет легче, а мне спокойнее. Ну? Не упрямься.

Я, наверное, выглядела очень глупо: отвисшая челюсть и обалдевший взгляд, в котором медленно-медленно загорается понимание... Но то, что предложил Лёшка, было настолько идеально, что у меня от восторга по всему телу побежали мурашки, и предательски засвербело в носу.

— Нет, ну если тебе принципиально выехать именно завтра, давай завтра, — идя на компромисс, согласился Лёшка. — Но всё что ты этим выиграешь — это приедешь домой на день раньше, а вот проиграешь дофига. И, главное, Алекс проиграет! Я тебе отвечаю, что такой движухи, как у нас, он ещё никогда не видел, и вряд ли когда-нибудь увидит в этих ваших Гамбургах. В идеале, знаешь, вам бы хотя бы числа до седьмого здесь задержаться...

— Нет.

— Что нет?

— До седьмого точно никак, — ответила я и тут же поняла, что всё-таки попалась. Лёшка тоже это понял. Улыбнулся.

— До седьмого никак, но завтра по моему плану, да?

— Блин, Лёш... Так не честно! — я снова шлёпнула его по груди, но в этот раз игриво, почти ласково. — Ты меня развёл! Мог сразу весь расклад дать, ещё в кафешке! Ты специально меня бесил, да? Савченко, блин...

— Да кто бы говорил! — рассмеялся он. — Сколько ты мне в своё время нервов вымотала, так мне ещё отыгрываться и отыгрываться!

— Негодяй!

— Давай, давай, фрау-мадама, спать иди! Денёчек завтра будет насыщенный!

Глава 14

1991−92гг.

В сто пятнадцатую школу Лёшка перешёл в конце марта. Из шестидесятой пришлось уйти из-за конфликта с директрисой, вернее с её сыночком. Банальная история, виновата, как всегда, женщина. Ну ладно, девчонка.

Не то, чтобы она нравилась Лёшке, но знаки внимания посылала и, вроде как, было престижно задружиться — до дома попровожать, на переменах вместе ходить по коридору и всё такое, но не больше. Хотя она, бывало, и намекала на то, что они уже взрослые, мол, можно бы и в кино на места для поцелуев... Но Лёшке было как-то не до того, и даже не тянуло.

А потом вдруг на горизонте возник этот тип из параллельного. Позже девчонка сама призналась, что специально провоцировала Лёшку, чтобы ревновал, но ему на ревность оказалось пофиг, а вот авторитет подорвала... И он поступил так, как и должен был любой нормальный пацан — начистил наглецу рыло. Сильно начистил. Не посмотрев даже на то, что тот — сын директрисы.

Так и пришлось сменить шестидесятую на сто пятнадцатую.

И вот заходит он в первый учебный день на новом месте в школьное фойе, а там у дверей парта стои́т, и дежурные переобувку проверяют. Блондинка, тощенькая такая, губы накрашены, шмотки нарядные, но сразу видно — стерва, кинулась ему наперерез:

— Вторая обувь где? — борзо так. Пигалица.

Лёшка небрежно поправил на плече спортивную сумку, в которой кроме учебников-тетрадей лежали и сменные кеды:

— Дома забыл!

Зачем? Да просто. Захотелось ещё больше разозлить злюку.

— Ну и всё тогда! — с вызовом, едва ли не приподнимаясь на цыпочки, чтобы доставать ему хотя бы до плеча, бросила язва. — Ничего не знаю, иди домой!

Овца. Лёшка уже хотел было прорваться буром, но в этот момент кто-то сказал:

— Лен, ровно половина. Давай звонок.

Лёшка повернулся на голос... И попал.

Вот правильно в Ералаше про школьную любовь показывают — когда всё вокруг в тумане и из него выплывает ОНА. Ржачно, но очень точно. Только из Лёшкиного тумана донеслось вдруг стервозное:

— Без сменки нельзя, я сказала! Люд, не пускай его!

И овца свалила, а эта, сероглазая, дёрнула бровью:

— Ну чего приморозился? Проходи, пока она не вернулась, — и снова опустила голову к тетрадке, в которой рисовала какие-то картинки...

Она заканчивала тогда восьмой, Лёшка десятый. Себе на уме девчонка, вечно в паре с этой дурной блондинкой. Но если та была ядовитой стервой, то эта — какой-то... Загадкой.

Лёха как дурак высматривал её в шумной толпе на переменах, поджидал поутру возле школы. Чтобы просто увидеть, может, рядом пройтись. А в идеале — «случайно» задеть плечом... Лишь бы прикоснуться! Организм его вообще сошёл с ума, каждая мысль о сероглазой тут же превращалась в стояк. Дома-то, когда тихо сам с собой, ещё ладно, но вот на уроке или на тренировке... Капец, конечно. А подойти не решался. Только и делал, что провожал её взглядами и ревниво караулил, чтобы и никто другой к ней не совался. Один раз даже подрался с пацаном, который набивался в ухажёры. Правда потом выяснилось, что ошибся и пацан был не при делах, но всё-таки...