Верность.

Головная машина начала сигналить ещё издалека, это тут же подхватили и остальные, и Лёшка, в приветствии выставив в приоткрытое окно руку, тоже вдавил клаксон. Так и горланили, пока не разъехались.

— И что это было? — едва стих шум спросила я. И без того хорошее настроение теперь, при взгляде на возбуждённую Лёшкину улыбку, совсем уж резко скакануло вверх.

— А это... Движуха началась, помнишь, я обещал? Вот сейчас заедут, разместятся и попрёт! Как раз двадцать семь пацанов в этой смене, это вместе с Мишкой. А Алекс твой будет двадцать восьмым. Там у нас хотя и с шестнадцати лет только, но он по физухе так, смотрю, крепкий. Потянет.

— Что потянет? Лёш, ты мне так и не объяснил, что происходит. — Глянула на него мельком, в который раз цепанувшись взглядом за грубый шрам пересекающий его шею — из-под подбородка и к ключице, через то самое место... для поцелуев. Вспыхнула, неожиданно вспомнив это ощущение — губами на тёплую, пульсирующую жилку — и смущённо отвернулась к окну. — А танк, это вообще, конечно... Неожиданно. Где вы его взяли?

— А, это мужики откопали в лесу. Там овраг есть, и он, видать, когда ещё в шестидесятых дамбу строили, заболотился, ну и затянуло его илом, торфом... Запечатало, короче. Столько лет прошло, грибники всякие там, охотники ходили — и никто даже не заподозрил. А ребятам из «Высоты», это поисковое общество, которое непогребённых солдат Отечественной войны ищет и перезахоранивает, ну понимаешь, да? — глянул на меня, и я снова машинально зацепилась взглядом за шрам. — Им как-то документ попался о том, что в этом квадрате в своё время стычка была с фашистами, и что якобы где-то здесь сгинул советский танк. Ну, стали проверять, и откопали. А он, представляешь, настолько хорошо сохранился, что они его подшаманили и всё, на ходу машина! Он сейчас на балансе у городского музея боевой славы находится, но когда очень надо, мы его берём. — Рассмеялся. — Там просто директор музея сам из нашей банды, собственно, с его лёгкой руки танк и нашли.

—Так ты что, занимаешься военными раскопками?

Мотнул головой:

— Нет. Пару раз выезжал, конечно, но так особо некогда. Надо же семью кормить.

— Жена не работает?

Мне показалось, или повисла мимолётная пауза?

— Нет.

— А, ну да, у вас же тут до трёх лет можно... — да я и сама неожиданно засмущалась темы жены... — Так, ладно, ты меня запутал. Значит, ты не копатель, а они копатели. Это понятно. И? Что там у вас вообще намечается?

— Да не все там копатели, двое всего, те, которые на танке приехали. А так ребята военные — действующие и ветераны. Как тебе сказать... Есть такая организация «Ассоциация ветеранов спецподразделений», так вот, они на общественных началах реализуют программу по допризывной подготовке молодёжи. Вот сегодня как раз заезд на одну из смен. Это как... — помолчал, подбирая слова, цепко скользя при этом взглядом по дороге, — как двухнедельная армия, только в условиях приближенных к боевым. Физподготовка, стрельбы, тактика, караулы, ночные вылазки, диверсионная деятельность, летом — прыжки с парашютом, зимой — лыжные кроссы... Ну, всё такое, понимаешь, да? Полезно для пацанов, которые хотят попробовать себя в военном деле и для тех, кто уже собирается идти служить и хочет быть в теме. Ну и вообще для пацанов. Это же лучше, чем в танчики играть, согласись? К тому же, кроме военного дела, они проходят охрененный тренинг на командообразование и большой практический курс выживания в чрезвычайных ситуациях. — Лёшка, иногда бросая на меня быстрые взгляды, увлечённо рассказывал о малопонятных мне вещах, а я каждый раз начинала улыбаться. Как блаженная дурочка какая-то... — Не все, конечно, выдерживают. Вот, например, сегодня заехало двадцать семь, им пока всё нравится. Романтика, предвкушение. Сейчас инструктаж, размещение, оружие пощупать дадут, в танк залезть, на лошадях покатают... ну, детский сад, короче. После обеда вообще мечта — пейнтбол. Знаешь что это? Ну вот. Короче — развлекаловка. А вот с завтрашнего дня их начнут прижимать. Дисциплина, физуха, коллективная ответственность и всё такое, по нарастающей. Кто-то уже завтра и сбежит, кто-то через неделю. И если человек пятнадцать до финиша дойдут — то прям круто.

И я  моментально примерила всё это на Алекса. Поняла, что он, пожалуй, мог бы и слиться и именно из-за своего гонора. Представила, какой бы это оставило осадок в его душе... И жалко стало сыночка.

— А смысл? Может, разумнее программу полегче сделать, чтобы все доходили до финала? Все же дети разные, кто-то сильнее, кто-то слабее, кто-то выносливее или терпеливее, кто-то нет.  А кто-то, может, просто не готов к тому, чтобы на него орали? Но это же не повод их сливать, как будто они... Не того сорта?

Лёшка рассмеялся и, не отрывая взгляда от дороги, обронил:

— Женщина.