Вернуться к себе (СИ)

Заклятие немоты спало, когда Намо приоткрыл дверь, намереваясь войти в свои владения. Ему не суждено было переступить порог — сбитый с ног рванувшим внутрь Атаринкэ, он растянулся на земле. Верные майяр растерялись от такой наглости, но бросились к Владыке, а не за нолдо.

— Тьелпэ!!! — звал Искусник, сотрясая голосом Чертоги и прорываясь осанвэ через барьеры, ограждающие мертвых от живых. Он несся, петляя по коридорам, понимая, что скоро рухнет, что сил его фэа не хватит надолго, но он должен, обязан, ведь рядом, уже близко его сын, близко…

Путь ему преградили двое.

— Я вижу твое горе, позволь, я оплачу его, тебе станет легче, — промолвила, роняя слезы, Ниэнна.

Вторая молчала. Их взгляды пересеклись. Казалось, она умело по ниточкам разматывает фэа Куруфинвэ, желая найти нечто нужное ей.

— Хорошо, — наконец проговорила Вайрэ, — я уговорю мужа отпустить Тьелперинквара. Если он сам захочет — против воли его никто не заставит покинуть Мандос. Даю слово, сегодня, когда ладья Ариэн скроется за садами, он выйдет за Врата. Теперь прощай.

Пол ушел из-под ног Искусника, он провалился в ничто и, открыв глаза, обнаружил себе лежащим в траве. Бархатный нос любимый кобылы обеспокоенно обнюхивал его лицо, руки, тело. У нее не получалось «разбудить» дорогого ей нолдо и она отчаянно заржала. Атаринкэ смог сделать вдох и через какое-то время сесть.

— Все хорошо, Кууси, все хорошо. Сейчас отдохнем и поедем назад.

Куруфинвэ ушел с поляны перед Вратами и расположился на другой, скрытой пышными кустами садов Лориэна, и стал ждать. Пока не увидит — не уедет.

*

Кажется, после разговора с мужем Лехтэ понимала еще меньше, чем до оного. О чем он давно думал? Чтоб вернуться в Мандос? А с чем тогда справиться собирается? В общем, что происходит, Лехтэ не понимала, и от этого волновалась еще больше. От хорошего настроения не осталось никакого следа. Что ж, к вечеру будет ясно. Если муж так или иначе не объявится, значит и правда решил уйти, как бы странно это ни звучало.

Однако, как бы то ни было, а есть ей что-то все равно надо. Заказав здесь все, что ей было надо, Лехтэ пошла по другому адресу, чтобы пополнить запасы муки. К полудню с делами было покончено, и можно было посвятить время себе.

Мысли вертелись в голосе назойливым роем, но от того, что у нее не имелось никаких исходных данных, смысла в раздумьях не было никакого. Все, что она могла — ждать. А значит, надо было как-то себя отвлечь. Мастерская — вот самое верное средство. Немного взбодрившись, Лехтэ расправила плечи и пошла домой, доделывать раму для зеркала.

*

Располагаясь на поляне, Атаринкэ предполагал, что время будет тянутся долго, если не сказать мучительно. Однако бег по Чертогам и беседы с валар и майар отняли больше сил, чем показалось в начале. С собой он взял лишь воду, да пару пирожков, из тех, что остались со вчерашнего ужина. Поев, Искусник прилег отдохнуть, расположившись таким образом, чтобы спешащая на запад Ариэн обязательно коснулась лучами его лица — проспать совершенно не входило в планы.

Отдых был неспокойным. Видения, посещавшие Атаринкэ, касались либо его жизни в Эндорэ, причем не самых радостных моментов, либо ему казалось, что Лехтэ решила оставить его, или случайно оступившись, упала с горной тропы, а он не успел подбежать и удержать. Проснулся Куруфинвэ под упреки собственного сына, который сетовал на принудительное выселение из обители мертвых.

Встряхнувшись, он поплескал в лицо водой, немного отпил и принялся прохаживаться по поляне, ожидая.

Вайрэ не обманула — когда лучи Анара перестали достигать входа в Чертоги, отворилась дверь. Темноволосый эльда, чуть покачиваясь, вышел из нее и огляделся. Атаринкэ было хорошо знакомо это чувство — ликование от осознания себя вновь живущим, до странного ощущения неправильности всего происходящего.

Конечно, одежду ему никто дать не догадался.

Быстро, но абсолютно беззвучно Курво подошел к дереву, под которое положил амуницию и заглянул в чресседельные сумки. Сменная рубашка и штаны всегда были там. Поманил кобылу жестом, поседлал, бросил еще один взгляд на сына и, подавив желание подойти к Тьелпэ, вскочил на гнедую. Они быстро покидали это мрачное место, но вскоре Искусник остановился и спешился. Он достал запасную одежду и снял с себя сапоги. Атаринкэ оставил вещи на видном месте и на единственной дороге, что вела к населенным местам Амана. Подумав, он отцепил фамильную звезду от плаща и положил сверху. Что ж, он сделал все возможное, теперь стоило поспешить домой и обрадовать Лехтэ.

В Тирион Искусник вернулся уже ночью. Улицы, озаряемые светильниками, были пусты, поэтому он пустил верную Кууси рысью.

Он представлял, как сейчас обрадуется Тэльмэ, как радостно встретит его, а потом узнает главную новость. Атаринкэ забыл даже про усталость, он быстро расседлал кобылу, осмотрел ее ноги и, положив сена и проверив исправность поилки, оставил отдыхать. Сам же, забыв про свой несколько нелепый бессапожный вид, ворвался в дом. Его встретила тишина.