Вернувшийся

– Жаль, – искренне огорчился Виталий Витальевич. – Потому как пробовать добавлять что-то из местных ингредиентов – это тыкать пальцем в небо. Тут девяносто процентов растений отличаются от земных и, наверное, процентов сорок – животных. Не говоря уже, собственно, о самих аборигенах. Я это к чему… А вдруг окажется, что при добавлении эльфийской крови порох начнет вести себя, как и положено ему?

– Хм… – криво усмехнулся советник и покосился на Кашина.

Тот чуть заметно кивнул, мол, понял, взял на заметку.

Но и Старенков дураком не был, заметил и правильно понял мимику военных.

– Вот только давайте обойдемся без геноцида аборигенов, я же пошутил насчет крови.

– Хорошо, – покладисто кивнул советник, – на начальном этапе обойдемся. А вы тогда начните уже экспериментировать с какими-нибудь соками или выжимками местной флоры.

– Сделаем… но вы же понимаете, что этот процесс может затянуться?

– А куда деваться, наберемся терпения. Ладно, идите занимайтесь по плану.

Когда посетители ушли, советник достал чистый лист бумаги и собрался уже писать запрос гномам, но вдруг задумался.

– Кстати, о флоре… – Нажал кнопку селектора: – Глеб, загляни.

Через секунду в дверь протиснулся секретарь:

– Слушаю.

– Ты кофе любишь?

– Нет, я больше по чаю… зеленому.

– Жаль, – вздохнул советник. – Слушай, найди какого-нибудь гурмана или барристу, я не знаю… Пусть поездит по континентам, поищет чего-нибудь похожее, поэкспериментирует… Кураву же тонизирующую делают из малатиссы, может, и варить варят, да мы не знаем? Не ее, так другую какую гадость.

– Сделаю, – кивнул Глеб, уже выискав в памяти подходящего кандидата.

– Спасибо.

Секретарь ушел, а советник, свернув самокрутку из босхского табака, оказавшегося действительно неплохим, затянулся и принялся думать над посланием.

23-е скарнаша

Ворлоговы горы, Первоград

– Давай забирайся, – подтолкнул тролль Макара к вагончику.

– Кхе… – сипло прокашлялся машинист в тот самый момент, когда землянин поставил ногу на ступеньку.

Макар вздрогнул и замер, ожидая продолжения.

– Обязан напомнить, что человек и тролль не имеют права на безбилетный проезд. Билеты приобретайте в кассах станции. – Голос гнома хрипел, сипел и клекотал, меняя тональность, словно каждое слово произносили разные существа. – Стоянка – пять минут.

– Ну, чего замер? – настойчивее подтолкнул Вэн-Вэй. – Залазь уже!

Макар покосился на рядок из семи мелких окошечек в центральном одноэтажном помещении. Видимо, они и были упомянутыми кассами. Но билеты, естественно, никто из них не продавал. Плюнув на странности машиниста, Макар закончил взбираться и уселся на металлической лавке в первом ряду, лицом по ходу движения.

Тролль сразу протиснулся следом и сел на вторую, заняв ее целиком. Последним взобрался Хардон, разместившись рядом с землянином.

– Обязан напомнить, что человек и тролль… – вновь засипел, заклекотал машинист, но Хардон его прервал, рявкнув:

– Поехали!

Макар дернулся, чуть не выматерившись.

Машинист потянул рычаг. Состав дрогнул и, скрежеща несмазанными членами своего организма, медленно потелепал к входу во тьму тоннеля.

Макар зажмурился и сглотнул. Впервые за время пребывания на Гардене мысль оформилась в простой и конкретный вопрос: «Что я здесь делаю?» Слетела шелуха авантюрных приключений, состоящая из желания узнать что-то новое и ощущения первопроходца. Остро захотелось домой, в родной и привычный мир, без всяких гномов, троллей и магических мечей.

Парень открыл глаза. Желания в жизнь не претворились. По-прежнему темнота тоннеля и крепкое плечо рядом сидящего гнома. Состав, судя по всему, набрал приличную скорость. Скрип и скрежет слились в нудный, выматывающий вой, сквозь который загадочным образом нет-нет да и прорывался бубнеж и клекот странного машиниста.

Впереди показался слабый огонек. Он быстро приблизился и промелькнул знакомой световой руной. Вновь стало темно. Через тридцать секунд опять мелькнула одинокая дежурно светящаяся руна.

Макар устало прикрыл глаза и вроде бы даже задремал. Видимо, поэтому не смог сразу разобраться, почему зеленоватая, слабо светящаяся руна кричит ему с птичьим акцентом:

– Держитесь!

Что-то уперлось в грудь, заставив землянина судорожно выныривать из вязких объятий сна.

И тут же удар. Скрежет. Искры. Тело пытается продолжить движение, но давление на грудь возрастает, практически вжимая спину в скамью.

Голова дергается вперед, затем резко – назад, бьется обо что-то упругое. Клацают зубы.

Металл вагона сминается, загибая ноги куда-то под скамью. Суставы протестующе скрипят, с трудом пытаясь остаться на своих родных местах. Перед внутренним взором сперва ярко зажигаются всполохи боли, а затем наступает темнота.

Очнулся он, как ни странно, тоже от боли. Глаза резануло ярким красным светом от многочисленных светящихся рун, заставив вновь зажмуриться.

– Очнулся, – раздался бас Вэн-Вэя. – Что делать?

– Некогда ждать, он кровью истечет, – это гном, – тяни.

И вновь боль. Из глаз брызнули слезы, но сознание на сей раз отказалось покидать раненое тело.