Весна сменяет зиму

Чак поднял Китти с пола, обтряхнул с неё пыль и, сжав хрупкие ладони в своих, посмотрел ей в глаза широко улыбаясь.

– Мы с тобой слишком часто встречаемся, для случайных людей, я верю, что встретимся вновь, а теперь закрой свои прекрасные губы и бегом за мной.

Дверь распахнулась и людская масса волной хлынула на улицу, под огонь пулемётов и стрельбу ружей, кругом царствовало пламя, горела земля, бетон и люди, рвались снаряды, солдат осыпало горячей землёй и градом осколков. Ряды бегущих редели моментально, но они, превозмогая всё, бежали навстречу спасению. Горячий осколок, отскочив от некого препятствия, словно оса ужалил Чака в лодыжку, но он лишь выругался и побежал дальше. И вот позади остался магазин, пробитый танковыми снарядами будто сыр, горевший ярким пламенем, и похоронивший в себе десяток котивских юнцов. По пятам бежали фавийцы, что видимо сильно хотели напоследок, уходя из города, взять побольше ценных пленных. Средь руин мелькали человеческие силуэты, сверкали вспышки выстрелов. Чак не увидел, как Арон, раненый в ногу истекающий кровью, без сил упал на мягкую траву. Он попытался подняться, но не мог, его товарищи бежали вперёд, не останавливаясь и вот уже среди кустов замелькали каски врага. В руках кабана был лишь автомат и на поясе болталась граната. Дрожащей рукой он взял в ладонь гранату. Ему не хотелось мучительно умирать под пытками и издевательствами врага, которого он считал расово неполноценным, прижал её к груди и выдернул чеку. Взрыв убил его моментально, разорвав тело на лоскуты.

Спустя некоторое время, преодолев больше километра сплошных руин и завалов, немногочисленные выжившие из гарнизона магазина, вышли к хлебзаводу, который стоял огромной серой коробкой средь выгоревшего частного сектора вокруг. Ноги еле слушались, дыхание перебивалось бешенным биением сердца, многие валились с ног от усталости и ран. Чак насчитал не более двух десятков живых, к его счастью среди них была Китти, которая громка дыша и вздрагивая, мёртвой хваткой сжимала правой рукой ремень.

– Мы, мы оторвались от них? – едва связывая от дикой отдышки слова, проговорила Китти, смотря на Зита.

– Не знаю, нужно бежать дальше, пока не вырвемся к своим.

Из окрестностей хлебзавода раздалась стрельба. Пули со свистом пронеслись над головами запыхавшихся солдат, раздались крики на знакомом столичном диалекте и следующие пули полетели уже на поражение. Те, кто не успел пригнуть голову к земле, мигом полегли с ранениями, вскрикнул Верн, схлопотавший пулю в плечо. Чак знал этот диалект общего языка, да и выстрелы своих автоматов, он без проблем отличал от медивских. Он не раздумывая содрал с раненого лётчика повязку из белой ткани. Что служила ему бинтом и взмахивая ей, будто белым флагом, двинулся на хлебзавод. Из тьмы выползли несколько тёмных силуэтов в кепках и с автоматами в руках. Они окружили Чака и спустя несколько мгновений радостно завопили, это была его рота. Он был спасён, спасена была и Китти.

***

Добровольческий корпус генерала Пфлюка медленно отступал из города. Несколько сотен тысяч, преданных императору, солдат сделали своё дело и отчаянным броском на вражеские позиции дали основной армии три драгоценных дня. Фавийские генералы успели воспользоваться этим и не дали захлопнуться гетерскому мешку. Мурзан потерпел стратегическое поражение.

Огромный, некогда великий и богатый город, столица и сердце гетерской земли, их символ и гордость превратилась в руины. Полгода ужасных и кровопролитных боёв, ежедневных бомбёжек и обстрелов с обеих сторон привели к разрушению четыре пятых всех строений, То, что строилось больше тысячи лет, сотнями поколений, разрушили за считанные месяцы, был утерян весь исторический фонд города, все памятники и достопримечательности города превратили лишь в груду кирпичей. Лишь в самом центре остались два выгоревших до основания высотных дома. Котивы специально оставили их, чтоб ориентироваться в руинах. Вскоре к уничтожению города присоединились и расчётливые фавийцы. Не имея никакого желания, жертвовать свои жизни ради камней и бетона, они сами начали взрывать самые приметные и высокие строения города, тем самым лишая вражеские самолёты ориентиров. Лишь гетерцы со слезами на глазах смотрели, как исчезает с лица планеты величественный город их предков.