Ветер на пороге

– Что есть сон? Что есть явь? – повторила Мег слова Мевураха.

Она обернулась к Учителю – но тот больше не смотрел на мистера Дженкинса. Проследив направление взгляда Мевураха, Мег увидела, что к ним стремительно ползет Луиза.

Мистера Дженкинса снова затрясло:

– Только не змея! Хватит! У меня фобия…

– Луиза правда совсем ручная, – успокоила его Мег. – Она вас не обидит.

– Змеи… – Мистер Дженкинс покачал головой. – Змеи, чудовища, великаны… Не может быть! Всего этого просто не может быть!

Мевурах прервал свою беседу с Луизой Большой, обернулся и тревожно воскликнул:

– Нам надо спешить! Эхтры в ярости. У Чарльза Уоллеса обострился митохондрит.

– Ой, Мевурах, помогите нам попасть домой поскорее! – вскрикнула Мег. – Я должна быть с ним!

– На это нет времени. Нам нужно немедленно отправиться в Метрон Аристон.

– Куда-куда?

Мевурах, не отвечая, обернулся к мистеру Дженкинсу:

– Сэр, вы предпочтете вернуться в школу и продолжить свои повседневные труды? Или вы все же рискнете отправиться с нами?

Мистер Дженкинс, похоже, совершенно растерялся:

– Нет, у меня точно нервный срыв!

– Только если вы сами этого захотите. На самом деле вы просто столкнулись с вещами, которые выходят за пределы вашего повседневного опыта. Но это не значит, что они – то есть мы не существуем.

Мег невольно почувствовала себя обязанной позаботиться об этом малопривлекательном человечке, которому она дала Имя.

– Мистер Дженкинс, может быть, вам все же лучше сказать в школе, что вы плохо себя чувствуете, и отправиться с нами?

Мистер Дженкинс беспомощно вскинул руки:

– А ведь тут были… вот только что… еще двое… двое людей, похожих на меня?

– Были, конечно. Но они исчезли.

– Куда?

Мег посмотрела на Мевураха.

Учитель выглядел мрачным.

– Когда эхтр принимает человеческий облик, он обычно стремится его сохранить.

Мег ухватилась за каменно-серый рукав Учителя:

– А это первое испытание – как это получилось? Вы же его не нарочно выдумали, правда? Вы же не могли сказать эхтрам, чтобы они превратились в мистера Дженкинса, нет?

– Мег, – негромко ответил он, – я же говорил, что мне нужна твоя помощь.

– Вы… вы хотите сказать, что это все равно случилось бы? Что эхтры превратились бы в мистера Дженкинса, даже если…

– Мистер Дженкинс был самой подходящей целью для их замыслов.

Мистер Дженкинс, дрожа и пошатываясь, засеменил к Мевураху, сбивчиво бормоча:

– Нет, послушайте, я не знаю, кто вы такой, и меня это не интересует, но я требую объяснений!

Голос Мевураха теперь больше напоминал не виолончель, а английский рожок, чистый и печальный.

– Быть может, сегодня в вашем мире подобное явление назвали бы шизофренией. Я лично предпочитаю старый термин «одержимость».

– Шизофре… сэр, вы сомневаетесь в моей вменяемости?!

Луиза что-то нетерпеливо прошипела.

– Мистер Дженкинс, – негромко ответил Мевурах, – нам надо идти. Либо возвращайтесь в школу, либо идемте с нами. Решайте сейчас!

И Мег, к своему удивлению, попросила:

– Мистер Дженкинс, идемте с нами, пожалуйста!

– Но мои обязанности…

– Вы же понимаете, что не можете просто взять и вернуться в школу после всего, что случилось!

Мистер Дженкинс снова застонал. Его лицо из серого сделалось зеленоватым.

– И после того, как вы познакомились с херувимом и Мевурахом.

– С херуви…

Луиза снова зашипела.

– Идете вы или нет? – осведомился Мевурах.

– Маргарет дала мне Имя, – вполголоса ответил мистер Дженкинс. – Да, я пойду.

Прогиноскес расправил огромное крыло и притянул к себе Мег. Она услышала оглушительное сердцебиение, гулкое, как удары медного гонга. Увидела овальный глаз с расширяющимся зрачком…

И прошла сквозь него.

И с некоторым разочарованием обнаружила, что они очутились всего-навсего на выгоне, на валуне, с которого они смотрели на звезды.

Постойте, постойте – а тот ли это валун?

Мег зажмурилась, а когда она снова открыла глаза, там были и мистер Дженкинс, и Мевурах, и Кальвин тоже («Ой, Мевурах, спасибо!»). Кальвин протянул руку Мег, и ей сделалось тепло от его широкой улыбки.

Осенняя прохлада куда-то делась. Теперь тут дул легкий ветерок, теплый, будто летом. И вокруг звенели, гудели и жужжали все летние насекомые: и кузнечики, и кобылки, и, к сожалению, комарье тоже. Издали доносилось кваканье лягушек, где-то тянула свою скрипучую песню древесная жаба. Небо было густо усеяно звездами, звездами, которые летом всегда кажутся ближе к земле, чем зимой.

Мевурах уселся на камень, скрестив ноги, и жестом подозвал их к себе. Мег села перед ним и увидела, что Луиза свернулась поблизости, положив голову на развернутое крыло Прогиноскеса. Кальвин сел подле Мег, а мистер Дженкинс, который явно чувствовал себя неловко, остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.

Мег подвинулась поближе к Кальвину, запрокинула голову и посмотрела на небо.

И ахнула. Звезды – близкие летние звезды, частые, как ромашки на лугу, вовсе не были знакомыми планетами и созвездиями, которые она так часто наблюдала вместе с родителями. Они были такие же чужие, как созвездия, которые она видела там, где Прогиноскес показывал ей жуткие деяния эхтров.

– Мевурах, – спросил Кальвин, – где мы?

– Это Метрон Аристон.